2.
— Инфанта прошлым вечером была прекрасна, не так ли? — раздался голос Принца над ухом Музыканта, и тот, вздрогнув, оторвался от созерцания садовника, подстригавшего низенькие кусты.
Принц улыбался своей привычной, знающей все улыбкой, и Музыканту стало не по себе. Нет, конечно, Принц не мог знать.
Конечно.
— Инфанта всегда прекрасна, Ваше Высочество, — улыбнулся Музыкант, в тайне надеясь, чтобы Принц не заметил его нервозности.
Сегодня был важный день.
Принц рассмеялся.
— Обожаю эти горы лести, даже если они обращены не на меня.
— Мне обратить их на вас? — немного успокоившись, ответил Музыкант, все так же приоткрывая губы в улыбке.
Фамильярничать с Принцем было обычным делом. Все-таки они были друзьями.
Музыкант надеялся на это, по крайней мере. Покровительство Принца дорогого стоило.
— Сегодня попытайтесь засыпать лестью нашего будущего Короля, — посоветовал Принц и отвернулся от окна, устремив взгляд на происходящее в его покоях.
Впрочем, там толком ничего не происходило. Ничего не двигалось, если быть точнее. На полу, обняв свой снятый камзол, лежал Шевалье, на кушетке, свесив вниз ноги и руки, похрапывал Маркиз. Где-то спрятался Граф, утащив с собой оставшиеся после бурного вечера бутылки вина. Все остальные разошлись еще ночью.
А сейчас было раннее утро, и Музыкант чувствовал себя замечательно. Если не считать волнения перед сегодняшним днем, конечно же.
Принц громко захлопал в ладоши и провозгласил:
— Господа! Советую вам проснуться. Сегодня коронация Короля и, пропустив ее, вы рискуете никогда не вкусить королевской милости.
Маркиз перестал храпеть и вскинулся, в удивлении озираясь по сторонам. Шевалье даже не дернулся, все так же сжимая пальцами золотое шитье своего камзола.
Музыкант издал смешок, который тут же подхватил Принц. У того, похоже, было отличное настроение. Хотя своего брата, будущего Короля, он страшно не любил и наверняка планировал совершить на коронации какую-нибудь утонченную пакость.
Могли ли они, увлеченные подготовкой к грандиозному празднику, знать, что где-то в подвалах дворца Дознаватель уже несколько часов как раскрыл роковую тайну? Нет, не могли. Не могли они знать, что Инфанта, будущая жена будущего Короля, давно отдана сердцем и телом другому.
Разве что, один из них знал. Один из них, стоило начаться гуляниям, был схвачен стражей и заперт в казематах. Его скрипка была разбита, как и его лицо.
А спустя месяц Музыканту было суждено стать Монахом.
3.
— Эй, красавчик, ты опять смурной.
Тюремщик хмуро взглянул на Пленницу и вернулся к заполнению отчета, щурясь при неярком свете свечи.
— Видала я твою сеструху недавно.
Рука, аккуратно держащая перо, дрогнула на мгновение, но тут же выправилась и продолжила свои движения.
— Жаль, что теперь нам запрещено отрезать вам языки, — прошипел Тюремщик, нервно напрягая челюсть. Пленница рассмеялась.
— А вас все так же секут за проступки. Давно розог по заднице не получал, а, Тюремщик?
Мужчина попытался не обращать внимания на бессвязный бред Пленницы, но выходило с трудом. Он устал. Совсем не так он представлял эту работу. Затхлость подземелий делала его сонным и раздражительным. Писать отчеты он ненавидел. Он совсем ничего не любил в этой службе, кроме своих сослуживцев.
— Она по тебе не скучает.
— Еще бы она скучала, — хмыкнул Тюремщик. — Посмотрим, как она запоет, когда окажется за решеткой.