- Возвращаясь к теме борделя...
- Хватит, иор! - твердо оборвал мага Иерру, исподлобья глядя тому в глаза. - Хватит! Моя личная жизнь тебя не касается.
Ворон склонил голову к плечу, пристально вглядываясь в лицо своего заместителя. Брови нахмурены, губы, и без того тонкие и почти бесцветные, сжаты в еле заметную нитку, в глазах мрачный блеск. Похоже, этой темы лучше не касаться, если ему нужен вменяемый 'иор распорядитель' за ужином. Однако еще один вопрос Ворон не мог не задать.
- Как скажешь, - он примирительно поднял руки. - Но скажи, отчего тебя так переклинивает от невозможности опьянеть? Тебе так необходимо налакаться до беспамятства и... забыться?
Кривая ухмылка появилась на лице 'распутного старикашки'.
- Забыться... тебе удалось подобрать демоново правильное слово, иор. Нет, опьянение не так важно. Важно забытье. Возможность хоть ненадолго освободиться от воспоминаний, досады, злости... и хоть немного притупить чувство вины.
Ворон шевельнул бровью. Серьезных проступков или, тем паче, преступлений за эльфом не водилось, по крайней мере, за то время, что он состоял в ордене Древнего Завета. Стало быть, тяжелые воспоминания относятся к тому периоду его жизни, что прошел в Великом Лесу. Конечно, среди магов-заветников не принято было расспрашивать учеников и, по совместительству, новых членов ордена о жизни до того, но сейчас Ворон начал подумывать о том, что не все традиции прошлого следует сохранять.
- Сильно давит? - с сочувствием спросил он.
Эльф, помедлив, скупо кивнул. Вдаваться в подробности он явно не желал.
- Всегда?
Еще один кивок.
- Всегда. Уже больше пяти веков.
- Но в последнее время особенно сильно? - не унимался маг. - В последние несколько дней?
- Да, - голос Иерру звучал глухо, будто тот говорил, надев на голову металлическое ведро. - Как только на меня перестало действовать вино...
Ворон задумался. По его прикидкам выходило, что обострение совести навалилось на его заместителя примерно тогда же, когда на него самого - желание играть с живыми людьми, которые ему по какой-либо причине несимпатичны. Сейчас он нехотя признавался сам себе в том, что первым объектом для такого рода эксперимента стал Омен, то самое дитя тьмы, осмелившееся закрутить роман с его названной дочерью. Вряд ли архимаг смог бы рассказать об этом кому-нибудь, но под предлогом исследования метаморфоз, случившихся с ним в результате Изменения и Обращения, устроил последнему настоящую проверку на прочность, весьма противную и, что уж греха таить, полную разнообразных подлянок. И, надо сказать, дитя тьмы ее выдержало, хотя и тоже в долгу не осталось, изрядно измотав нервы Ворону. Ну да, взаимная нелюбовь с первого взгляда.
А до Омена была девчонка-адептка, с которой он лично не 'играл', но приказал нолимгам охранять ее и, заодно, не давать ей скучать, а те в своих, так сказать, играх зашли слишком далеко - конечно, с его молчаливого одобрения. Вон, недоумение, изрядно приправленное осуждением заметно во взгляде Кьярры-деса даже сквозь темную повязку.
- Иор? - подал голос старший нолимг, увидев направленный на себя взгляд архимага. - Какие будут указания?
- Все в силе, - коротко ответил Ворон. - Делаете жизнь прибывших магов невыносимой, только осторожно, не попадайтесь. Не рисковать лишний раз.