— Вот нахалка!
— Не то слово, Ваша Милость. Марк никогда бы себе подобного не позволил — чтобы на гостью Его Сиятельства заглядываться, а уж прикасаться к ней и подавно. И Павел Александрович это знал. И на ее жалобу ответил, что в его доме такое невозможно. Что, должно быть, ей показалось. Она стала настаивать, что ей ничего не показалось. Что его холопа надо наказать за дерзость. А он сказал, что не видит повода для наказания в виду его отсутствия. Она еще что-то пыталась говорить, но Его Сиятельство сказал, что у нее слишком богатое воображение. Этот их разговор Матвей слышал. А на следующий день Его Сиятельство Демьяну рассказал, что произошло. Мол, плохо, что его самого по делам отправил, пришлось к ней Марка приставить, а оно вон как обернулось. И добавил: «Правду говорят, незванный гость хуже татарина. Вот чего добивалась? Вызвать у меня приступ ревности, чтоб я на нее внимание обратил? Так не того сорта женщина, чтоб я мог ей заинтересоваться. Или думала, что молодой красивый мужчина поддастся ее заигрываниям и тут же проявит всю страстность плотской любви? Может, у других прислуга и падкая на дамочек фривольного поведения, но не у меня в семье. И в своем доме я инсинуаций не потерплю».
— То есть она пыталась Марка соблазнить?
— Так ясно как белый день. Это ведь не только Его Сиятельство понял, но и прислуга. Бесстыжая женщина, что и говорить, хоть и барыня.
— А что там за Марк такой, что на него дама глаз положила? Или ей было все равно, с кем? Все же камердинер, не дворянин.
— Так если не знать, что Марк — камердинер, и не догадаться сроду, что из прислуги. Выглядит-то он попородистей иного барина. Фигура высокая, статная, кость узкая, руки с длинными тонкими пальцами, лицо красивое, благородное… И внешностью и умом выделяется, и образован получше многой прислуги… То что он из слуг, только одежда выдает. А надеть на него платье дорогое, так барин барином, ну или раздеть… Такого иная богатая дама бы и на содержание взяла, и на людях вместе с ним показаться бы не постыдилась… Вы уж извините, Ваша Милость, что про такое говорю…
— Марфа, я знаю, что подобное бывает. И мужчины богатые женщин на содержание берут, и дамы любовников содержат…
Анна ухмыльнулась про себя — графиня Потоцкая сказала ей, что у князя Ливена никогда содержанок не было, а вот его некоторые дамы сами были бы рады взять на содержание. Дорогое это, наверное, удовольствие — содержать князя… не то что мужчину, бывшего в слугах… Хотя, если такого, которого они видели в Петербурге, и на него средств нужно немало… Может, у князей Ливенов прислугу в том числе и по внешности отбирают? Марфа красивая, Глаша миловидная, Демьян хоть и не красавец, но видный мужчина, лакей в особняке князей привлекательной наружности, Марк…
— А у князей Ливенов много такой прислуги как Марк? Александр приглашал нас на обед в особняк на набережной, познакомиться, — сказала Анна. О том, что Саша приглашал их, чтобы сообщить, что Яков Штольман был не его отцом, как тот предполагал, а сыном Дмитрия Александровича, она умолчала. — Там был лакей, который подавал обед. Я его внимательно не разглядывала, но мужчина определенно приятной внешности, не мужицкой…
— Так это Марк и был. Больше в доме никого похожего нет.
— А почему он за столом прислуживал? Разве это обязанности камердинера? — удивилась Анна.
— Нет, конечно. Видно, Александр Дмитриевич его попросил. С ним ему спокойнее. Он ведь Вас с Яковом Дмитриевичем ранее не видел. Не знал, как между вами все сладиться может… Изо всей прислуги Марк ближе всех молодому Его Сиятельству. Марку он доверяет, а лакеи — зачем лишние люди при такой… деликатной встрече? Мало ли бы о чем потом судачить стали…
— Очень предусмотрительно, — согласилась Анна.
— А то, — улыбнулась Марфа. — Сашеньке есть в кого умом быть, явно в Павла Александровича пошел.
— А как Марк появился у князей Ливенов? Может, до этого и не камердинером был… А служащим, в конторе какой или управляющим… а жизнь так повернулась…
— По наследству он им достался.