Я жизнь, как Лермонтова дрожь,
Как губы в вермут окунал.
Последние строки он дочитывал смотря вывеску своего театра. Театра, которому он отдал уже без малого 20 лет.
— Мда. Символично…
Народ уже начал собираться на площади перед театром. Кто-то его узнал и подошёл за автографом. И он преобразился. Начал искриться и переливаться. Я понимала, что это игра, но он так играл эту роль, что я сама забывала, что я суфлёр… и снова почти по Пастернаку…
Зашли мы через служебный вход. В лицо нам улыбались, а за спинами шептались:
«Смотрите, новую привёл»
«Да что они все в нем находят?»
«Ишь ты, ходють и ходють, топчут и топчут»
— Не обращай внимания, — прошептал он мне на ухо, — Хочешь, будем всем говорить, что ты журналист? Мой. Личный.
— А что? Личный летописец! Звучит!
— Кстати, интервью то мы с тобой так и не сделали!
Странно, что он об этом вспомнил. Я, если честно, и думать забыла…
— Да, — растерянно ответила я, — Ну может потом?
— Когда?
— Ну, завтра.
— Никогда не откладывай на завтра то, что можешь сделать сегодня. Пока буду гримироваться — как раз поговорим.
Я смотрела не отрываясь. Он сидел перед гримировальным столиком и с каждым взмахом пальцев его лицо менялось. Рождался персонаж. Совершенно другой человек, с другой судьбой, с другими желаниями и чаяниями. Лёгкий, искрометный слуга. Плут, фигляр, философ.
— Ну что, начнём? — я поймала его взгляд через зеркало.
Вот ведь как интересно. Всего сутки назад все началось с подобной фразы. Как много произошло и изменилось за какие-то 24 часа… во всяком случае мой мир обрёл новое измерение.
— Конечно! И первый вопрос: скажи, ты, в работе над ролью идёшь от внешнего к внутреннему или наоборот.
— Насколько честно нужно отвечать?
— Насколько сочтешь нужным.
— Тогда предельно… я не делю театр на школы или течения. Театр просто есть. Живой организм. Меняющийся. И, в тоже время, неизменный. Раньше, когда я был моложе, внешние атрибуты помогали мне выпустить «я» персонажа на авансцену восприятия. Теперь же, имея наработки, получая опыт, я иду от характера персонажа. Все внешнее должно быть оправданно тем, что внутри. Но я не говорю, что тот или иной метод единственно верный. Нет. Ни в коем случае. Каждый актёр выбирает сам.
— А как ты выныриваешь из роли?
— Хм… вопросы точно писала ты?
— А что? Глупые, да?
— Да нет, наоборот… Из роли я до сих пор не научился выныривать сразу. Я доживаю своего персонажа несколько часов после окончания спектакля. А так-быт помогает. И 100 грамм. Но об этом, наверное, не нужно писать?!
— А как ты вообще отдыхаешь?
— Ну, я встречаюсь с друзьями, люблю спорт, балет. Спортом заниматься, балет смотреть. Люблю джаз — слушать.
— А если бы не актёр, то кто?
— Всегда отвечал, что переводчик. А теперь понимаю, что никто. Только актёр.
— Театр или кино?
— И то, и другое, приправленное эстрадой.