— Конечно уместно, — вскочил он на ноги, — Сейчас позвоню и попрошу, чтобы на тебя выписали пропуск.
— Договорились! — но мне обязательно нужно было сегодня вечером выйти на связь с ВиктОром, — Но мне обязательно сегодня нужно попасть к себе домой.
— Зачем?
— Ну, хотя бы для того, чтобы переодеться.
— Ах, да. Мои рубашки тебе больше не нужны? Ладно, ладно, обещаю, вечером заедем! Честно говоря мне нестерпимо хочется посмотреть, как ты живешь. Как ты жила до меня…
Я судорожно сглотнула. Такого поворота я не ожидала. Перед моим мысленным взором тут же пронёсся творческий беспорядок корпоративной квартиры. А страшнее всего были ноут и планшет на столе… ну ничего. Что-нибудь придумаю…
— Конечно! С радостью проведу тебе экскурсию по своей роскошной «хрущевке», — спустя лет 40 эта фраза будет попахивать злой иронией, но сегодня, в 1978 она является сущей правдой.
— Вот и отлично! Где будем ужинать?
— А какие есть варианты?
— Прага, Арагви, Советский, Арбат, Узбекистан…
— Ох. Сложный выбор…
— Не торопись…
— Выбираю Арагви.
— Ты тоже любишь мясо?
— Тоже?
— Да, я мясоед, который терпеть не может рыбу.
— Тогда да, тоже.
Вот ведь странно — за все годы моей жизни в моем времени, я никогда не была на кинопробах. Была на съемках программ, на репетиция КВН золотого образца, на сериальных площадках, театральных подмостках, но не на настоящих, серьёзных кинопробах. Да и откуда серьезное Кино в России образца 21 века? А здесь, в веке 20, в Советском союзе, творилась история российского кинематографа. И сегодня будут пробы на роль, которую он, естественно, получит. Я очень хорошо помню этот фильм. Помню как пересматривала его монолог, учила наизусть — настолько он был мне созвучен. Какой он трогательный был в этой роли. Настоящий. Как, впрочем, и во всех своих работах.
— О чем думаешь? — не отрываясь от дороги, спросил он.
Он был невозможно хорош. Желтая рубашка, дефицитные джинсы, кожаный пиджак. «Авиаторы» и дорогой одеколон. Что это? Hugo Boss? Нужно будет спросить.
И эта прекрасная особенность советской Москвы конца 70-х — можно курить. Везде. Даже в самолетах. Он курит. Много. И сейчас тоже. В приоткрытое окно врывается весенний ветер и бросает непослушные пряди волос на лоб, щеки. Он — сосредоточен, задумчив, прекрасен. Только ради этого мгновения стоило соглашаться на задание, на работу, на все условия. Я вдруг подумала о том, что все могло сложиться совсем иначе. Было бы просто интервью и реализация длительного плана по вхождению в первый круг. Никто даже не мог представить, что все будет вот так. Быстро. Молниеносно. Но вряд ли все могло сложиться иначе.
— Я думаю о Гёте…
— Вот это неожиданно!
— Да, я думаю о том, что он не просто так искушал Фауста. Что, действительно, в нашей жизни существуют мгновения, за которые душа — не такая уж и высокая цена.
— Ого. И что же это за мгновения?
— Как сейчас, например.
Он ничего не ответил. Только положил руку мне на колено. Я наслаждалась. Наслаждалась моментом. Наслаждалась возможностью. Я осознавала, что могу его поцеловать, коснуться его, прижаться к нему. Здесь и сейчас он был только мой. И в этой весенней Москве не было никого, кроме нас…
Кстати говоря, машин действительно почти не было. От Баррикадной до Мосфильма мы, в будний день, днём, добрались за рекордные 20 минут. Сразу припарковались (не пришлось даже три раза объезжать квартал) и направились в сторону проходной. Там, в прошлой жизни в будущем мне приходилось бывать на Мосфильме. Кажется у меня там была встреча. А сейчас… Сейчас режиссёр с Ленфильма приехал сюда для финальных проб.
Это непередаваемое ощущение сопричастности закончилось слишком быстро. Меня ненавидели. Все женщины, которых мы встречали в коридорах Мосфильма. Все, как одна, ненавидели меня. Моего же спутника они боготворили. Думаю, он сам не до конца осознавал, каким магнетизмом он обладает. Он, совершенно легко, мог стать владыкой, пророком, мессией. Но стал актером, что, в целом, тоже неплохо и не так опасно. Он действительно не видел (или не хотел видеть) какой эффект производит на 9 из 10 женщин. А я видела. И это тешило мое самолюбие. Самую малость. Чуть-чуть.
Пробы прошли быстро и успешно. Как он и говорил — они были скорее формальностью. Комиссия Госкино, заочно, одобрила его кандидатуру и сейчас, лишь для галочки, просила его сыграть некоторые избранные места сценария. Я ждала его за дверью. Слонялась из угла в угол и много курила.
— Ждете кого-то? — раздался где-то рядом мужской голос.
Я молча кивнула.
— А Вы не думали о том, чтобы сняться в кино?
— Простите, но это не моя история, — знал бы кто, скольких усилий мне это стоило.
— Жаль. У Вас очень не типическое лицо. Ну, всего хорошего.