— Брысь! — прикрикнул я.
Они россыпью бросились в стороны, прячась в тенях. Лишь белоснежные белки глаз их светились в темноте.
— Мне кажется, без цветов не обойтись, — вслух подумал я, твёрдо решив зайти в цветочный киоск.
По пути мы наткнулись на небольшую стеклянную лавку, где хозяин-бедуин в чалме и с обширными чёрными усами радостно приветствовал нас.
— Цветы для особы? — спросил он с акцентом.
— Для канонизированной особы, — ответил я, усмехнувшись.
— Тогда одними цветами не обойтись, — заметил продавец.
— Розы и сельди, — встрял Профит. — Непременно розы и сельди.
Я, недоумевая, воззрился на него, но, не желая впадать в тонкую полемику касательно символики и атрибутики, промолчал. Пораскинув мозгами, пока бедуин суетливо бегал по лавке и упаковывал букет, я счёл, что розы и сельди — это самое уместное сочетание.
Профит кинул на прилавок пару монет с агнцем и забрал букет из роз и сельдей.
— Она переехала, — проговорил Профит, ведя меня подворотнями. — Хочет спокойной жизни.
— Вполне логично, — прикинул я, — всё время торчать в баре — так и спиться можно.
— Ты всё так же циничен и остр на язык.
— А ты всё так же самурайски предан? — хохотнул я.
— Тебе — да, — не задумываясь, ответил он.
Проскрипев ржавой железной дверью, тронутой глубокой коррозией, мы вошли в маленький узкий двор, похожий на колодец. На балконах сушилась одежда, а из окон доносились фортепианные гаммы.
— Мы пришли, — коротко сказал Профит.
Дом дышал вековой старостью и, распахнув хоть и потрескавшуюся, но плотную дубовую дверь цвета сочной лазури, приглашал внутрь. Подъезд изнутри был окрашен изумрудной краской, местами осыпающейся. Лифт отсутствовал. По лестнице мы поднялись на третий этаж. Профит уверенно свернул к обшарпанной двери с нарисованным детской рукой голубем. В том месте, где положено голубю иметь бусину-глаз, располагался дверной глазок. Я нажал на кнопку звонка, тот вместо звона издал членораздельную речь: «Входите, не заперто».
Звуки фортепиано разносились именно из этой квартиры. Толкнув дверь, мы прошли в коридор. Лакированный паркетный пол и «провансовые» обои с цветочками изрядно пожелтели. Мелодия громко неслась из открытых дверей большой комнаты, она завихрялась, сворачивая в коридор, выбрасывая потоком воздуха цветастых амадин. Они беспомощно хлопали крыльями, выравнивая полёт, с трудом входили в поворот, летя нам навстречу. Я рефлекторно заслонил ладонью лицо, чувствуя, как амадины пролетают над головой, касаясь крыльями моих волос. Выписывая сложные пируэты, птицы проносились мимо, вылетая из распахнутого кухонного окна. На ощупь, преодолевая коридорные метры и поток ошеломлённых птиц, стремящихся обрести свободу, мы достигли большой комнаты. Шикарная люстра на потолке вращала гранями хрусталя по принципу диско-шара, от неё отражался уличный свет, распуская солнечных зайцев, которые весело скакали по комнате.