Я намеренно ушёл от скользкого вопроса, дав скользкий ответ. Я успел было пожалеть, что язык мой не выдал уверенный положительный ответ, но она согласилась.
— Хорошо, — сказала она, поправив лямку рюкзака на плече.
Мы перешли через дорогу, завернули на узкую улицу и прошли в тихий двор, где на кусте возле подъезда громко вопили всклокоченные воробьи.
Требовательный звонок. Мать открыла дверь, с интересом разглядывая незнакомку, которую я протолкнул в дверь перед собой.
— Привет, мам.
— Здравствуйте, — скромно проговорила моя рыжеволосая спутница.
И тут-то я и вспомнил, что так и не узнал её имени, не спросил, как мне её называть.
В квартире царил привычный дурдом. Из комнаты доносился гомон телевизора. Племянник катался по коридору на трёхколёсном велосипеде, громко изображая гоночную машину. Вкусно пахло едой и базиликом. Мать молча достала из шкафа тапочки для гостьи и удалилась в комнату, бросив через плечо:
— Суп на плите. Горячий ещё.
Она устала… Как же она устала. Я ощутил её утомление, оно слышалась в голосе, читалось в движениях. Я утомил её. Колючая досада проскребла по внутренностям. Но сейчас не время было впадать в меланхолию. Я провёл свою знакомую на кухню.
— Твоё имя. Ты не сказала мне… — промямлил я, орудуя половником.
— Зови меня Соррел.
— Ник? — переспросил я. — Какая-то героиня или персонаж?
— Щавель, — с улыбкой ответила она. — Мне так больше нравится, чем просто Рыжая.
— Ммм… недурственно, — хмыкнул я.
— Я… не думала, что у тебя большая семья… — заговорщицки произнесла она, дуя на ложку с супом.
Полосатый кот по-хозяйски зашёл на кухню и прыгнул на колени Соррел, тем самым спас меня от разговоров про семью. Она гладила его, искрясь от удовольствия, а кот меж тем уставился на меня. Он что-то безмолвно повторял вельветовым ртом, но я не умею читать по губам, тем более кошачьим. Кот получил дозу ласки от её рук и убежал, как свойственно котам.
— А ты… — начал я, — не ладишь с родителями? Я правильно понял?
Она перестала жевать, понуро уставившись в тарелку с супом.
— Я с отчимом не лажу. Но сейчас должно стать лучше. Я собираюсь переехать и жить одна. Но это не слишком приятно… когда тебя никто не ждёт.
Тоска, исходящая от неё, просочилась мне под свитер, щипнула холодом. Я поёжился, инстинктивно обхватив себя руками. За окном раскачивались ветви. Я вздохнул, вспоминая про клопа в метро и феромоны, которые мне сегодня вряд ли помогли. Я положил голову на стол, ковыряя пальцем край плёнки, отклеившийся от ДСП’шной столешницы. «Щавелевая» девушка легко коснулась моей руки. Тонкие бархатистые пальцы её медленно двигались от запястья к косточкам моих пальцев.
— У тебя такие ледяные руки, — произнесла она.
— Зато горячее сердце, — ответил я, оторвав взор от созерцания испорченной столешницы.
Импульсивно перехватив её руку, я сжал её, не желая выпускать из холодной ладони. Она дёрнулась, но стерпела эту грубость с моей стороны.
— Оставайся, — требовательно проговорил я.
Она отвернула голову к окну, задумчиво глядя на колышущиеся деревья, покрытые изморосью.
— Не сегодня, — печально прошептала она.
Глухо тикали часы, за стеной бубнили персонажи мультфильмов, а кухня медленно погружалась в сумерки. Темнело. Я уже не различал её бешено ярких волос, их обволокла сизо-синяя мгла. Она краской стекла с моих волос, растворилась в тёплом воздухе, затопила глаза.
— Мне пора… — наконец произнесла она, нарушив долгое молчание.