— Может… — хмыкнул я, — сразу яблоко предложишь, — я улыбнулся краем рта.
— Да ты с-с-с-смеёшься! — рассерженно произнёс он, возвысившись надо мной.
— Я лишь пришёл забрать её обратно, — кивнул я на Соррел, беспокойно парящую под куполом.
— Ты… — искривился Змей, — с-с-с-сын без отца, — он зашипел, — нацепил перья Кецаля. С-с-сколько с-с-с-спеси! Но кто ты такой, чтобы бес-с-с-спечно отмахиваться от бес-с-с-ссмертия?!
— Я тот, кто принёс с собой меч моей Матери. Я погружу его в твою глотку, утробу и бока. Когда придёт твоя смерть, обретёшь ли воскрешение?! — сардонически усмехнулся я, чувствуя, как в руке из лазурной кристаллической пыли материализуется тонкий длинный клинок. Он начинал приятно оттягивать руку.
— Тогда нам больше не о чем разговаривать, как и нет с-с-смысла с-с-с-скрывать ис-с-с-стину! — предостерегающе проговорил Змей.
Моментально он ринулся в сторону, верхняя часть его туловища свела судорога, будто его вот-вот должно было стошнить, человеческое лицо отвалилось и плюхнулось на пол, как резиновая маска. На месте бывшей головы возникли две пары острых жвал. Белёсая кожа на его теле вмиг ссохлась и отшелушилась, явив моему зрению переливающуюся перламутром змеиную чешую. Решив, что внутри храма слишком много простора для него, я бросился наутёк, пока он не окончил свои метаморфозы. Спасительный свет, пронзающий колонны храма был так близок. Гарпия предупредительно закричала. Я слышал, как хлопают её сильные крылья у меня над головой. Но змей легко подсёк мне ноги, я полетел вперёд, упал и проскользил по полу, расцарапав руки, выпустив клинок. Он прозвенел по полу, оказавшись возле одной из колонн.
— Теряешь хватку. — Змей послал мне мыслеречь, теперь ему нечем было спорить. — Раньше ты был более подвижен. Это вс-с-сё женщины и наркотики. Они развращают.
Он смеялся надо мной. С каким же удовольствием он пожрёт меня! Пока я полз, стараясь достичь холодной рукояти меча, Змей раскрыл свою чудовищную пасть, раздвинул жвала и выпятил розовую плоть внутренней челюсти с круглым отверстием, по границе мышечной ткани утыканной зубами, похожими на закругляющиеся когти. Он метко выстрелил в меня плевком кислоты, попав чуть ниже правой ключицы. Кислота прожгла рубаху, изъедая кожу. Я сжал зубы, резко втягивая сквозь них воздух. Гарпия закричала и, не выдержав, бросилась на Змея. Она схватила его острыми когтистыми лапами, усиленно взмахивая крыльями, пытаясь приподнять Змея в воздух. Но он был слишком тяжёлый и вёрткий. Он изогнул верхнюю часть туловища и плюнул кислотой в гарпию. Она чудом уклонилась, иначе бы кислота оставила ожог на её лице. Времени было достаточно, чтобы добраться до клинка и вновь подняться на ноги. Не теряя времени, пока когти Соррел ещё сдерживали Змея, я достиг его и резанул поперёк нижней части туловища. Он снова махнул длинным хвостом, толкнув меня в сторону с такой силой, что я отлетел в пустую нишу и ударился спиной о холодный камень, разом выдохнув из лёгких весь воздух. Змей боролся с гарпией, пытаясь обмотать собой её лапы и ухватить сильной челюстью. Я взял себя в руки и повторил попытку, с разбегу резанув его второй раз. Сначала он отбросил гарпию, потом ударил меня. Я старательно не выпускал меч, одновременно пытаясь не напороться на него сам. Меня шарахнуло спиной об пол. Я тряхнул головой, нащупывая рукоять клинка. Я лежал на входе в античный Пантеон, сверху на меня смотрело печальное небо. Оно было чуждым и пустым. Лёгкий ветер тревожно напоминал о высоте. Я же, совершенно беспомощный, лежал на уступе, когда огромная пасть с жвалами нависла надо мной.
— Отчего ты не с-с-схоронился за щитом с-с-своей Матери? — беззвучно вопросил Змей.
— Щиты не могут укрыть от одиночества, — прохрипел я в тот миг, когда он резко выбросил вперёд свою губительную челюсть.
И я сумел. Лишь вовремя подставил острое лезвие. Змей сам насадил себя на него. Он взвился в предсмертной агонии, брыкаясь. Я пытался подняться и избежать его непредсказуемых ударов, однако он хлестал хвостом во все стороны и, не целясь, отшвырнул меня.
Я лишь ощутил, что не чувствую тверди под ногами. Край каменистого обрыва мелькнул у меня перед глазами. Я успел услышать пронзительный орлиный крик Соррел и трепет её крыльев, но через секунду безумный ветер ворвался в мои уши, заглушая всё. Я уже не мог видеть, как гарпия стрелой бросилась вниз, рассекая густые облака. Сердце зашлось, подскочило и упало, прижавшись к рёбрам. Я падал… падал в пустоту…
Судорожный глоток воздуха. Я открыл глаза. Успокоил сердцебиение. Знакомый потолок моей комнаты, колкий на ощупь шерстяной плед под локтем. Бархатистое запястье Соррел на пульсирующих под кожей венах.
— Мне снилось, что ты падаешь… — прошептала она в моё ухо.
Я повернул голову к ней и коснулся её шелковистой ноги, прижимая обнажённое тело к своему. Она легко села сверху и наклонилась, щекоча кончиками рыжих волос мою чувствительную грудь. Я дотронулся до её полуоткрытого ждущего рта и сказал: