Начинался дождь, на Форкс опускались густые, сырые сумерки, и в машине подле Эдварда сделалось словно бы тесно.
Он пока ничего не спрашивал, молчал вместе со мной. Это было странное молчание. Он смотрел куда-то на дорогу, я просто слушала, как стучат капли по машине. Мыслями я была в Финиксе. Почему-то меня беспокоило, что я могла не до конца передать ему всю атмосферу своего любимого города.
— Форкс — полная противоположность всему, что ты любишь, — пробормотал он.
— Да, — признала я. — Так и было. Потом появился ты со своими тайнами, и всё испортил. Я… полюбила снег, спокойствие леса, тишину и стук капель по стеклу окна.
Он снова какое-то время молчал.
— И холод? Ты не могла полюбить холод, — добавил он задумчиво, несколько резко качнув головой и нахмурившись. — Или смерть.
— Люблю я это или нет, некоторые вещи просто есть в мире, и я должна принимать их.
— Как всегда, адекватный подход, — снова странная улыбка коснулась его губ и слегка сощуренных желтых глаз. Взглянув на них, я смущенно и запоздало поняла:
— Твои глаза похожи на яркий янтарь. А когда голоден — на обсидиан. Оранжевый и чёрный.
— Забавно, — запоздало и рассеянно подтвердил он.
— О чём ты думаешь?
— Как обычно. О том, что я хочу тебя убить, — вымолвил он всё с таким же потрясающим спокойствием. — Подле тебя сложно думать о чём-то другом, хотя я тренируюсь. Потому и вслушиваюсь в то, что ты говоришь.
— Я знаю, и поэтому описывала всё в таких ярких красках. Надеюсь, у меня получилось. Эдвард, позволь мне просто показать тебе, что твоя сила воли на самом деле крепче, чем ты думаешь…
Он резко притянул меня к себе за руку, заглядывая в глаза. Потом, ничего не говоря и продолжая сильно сжимать запястье, склонил голову к моей шее и втянул носом воздух.
— Современные люди пахнут ужасно, — сказал он тихо. — Их запах портит нездоровая пища, стресс и разные дезодорирующие средства. Это отчасти хорошо. Так вы менее привлекательны. Не сказал бы, что твой запах так уж замечателен. Он столь же испорчен, как у остальных, просто в нём есть всего одна нота, оттенок, который… заметив, не можешь перестать о нём думать. У меня вся машина пропахла тобой, и я схожу с ума просто когда за руль сажусь. Ты болтаешь о своём любимом городе. Он такой солнечный. Такой теплый и замечательный, говоришь ты. И я чувствую это, только он меня не интересует. И я окончательно потеряю контроль, если попробую хоть каплю… тебя, — он прижался лбом к моему виску.
Я заморожено молчала. Не знаю, было ли мне страшно, я просто окаменела.
Услышала, как он улыбается, слегка обнажив белые зубы. Затем услышала сухой, издевательский смешок в ухо:
— Может быть… проще и правда убить тебя?
Я задрожала.
«Перестань».
Но вымолвить не смогла ни слова.
— Повтори это, — ласково сказал он. — Ну же. Предложи мне свою кровь.
Я закрыла глаза и слабо покачала головой.
— И почему же ты этого не сделаешь?
— Потому что ты чудовище.
— Умница, — он медленно выпустил меня и добавил: — Твой отец скоро вернется. Тебе и правда пора.
«Он вздумал меня проучить. Как непослушного ребенка».
— Тебе не следовало так делать, — сказала я тихо, начиная чувствовать клокочущую внутри ярость.
— Еще как следовало.
— Однажды тебе придется понять, что ты сильнее этой жажды. Вот увидишь.
Он улыбнулся мне своей прежней печальной, рассеянной улыбкой, небрежно пожал плечами:
— Можешь сколько угодно в это верить. Но вера в сказки обязательно оборачивается болью, Бела. Сильной болью, — неожиданно он нахмурился и пробормотал: — Ну и вонь. Псы спешат тебе на выручку. Началось…
— Что началось?
Эдвард презрительно вздохнул:
— О, ты скоро поймешь. Полагаю, ты нашла ещё один источник информации. Тебе полезно будет узнать о моей природе то, что я не скажу тебе сам. Мне пора ехать…