Когда дирижабль набрал нужную высоту, Иззи включил ускорение. Аппарат стал стремительно удаляться от города, разогнавшись за несколько секунд почти до шестидесяти миль в час, при этом пилота и пассажира порядком тряхнуло. В целом же лететь под стеклянной кабиной было весьма приятно из-за отсутствия постоянных порывов ветра.
Но Джонатан по понятным причинам не мог до конца расслабиться даже в такой обстановке. Его терзала неизвестность, а ещё он никак не мог придумать, что может сделать против Людвига и Анны один (Иззи втягивать в серьёзные неприятности не хотелось) и без оружия? Это было равнозначно самоубийству. Но если он погибнет, то хотя бы за правое дело.
В какой-то момент Джонатану пришла в голову идея попросить о помощи меджаев, но он быстро сообразил, что не знает, где их искать. Нет, видимо, он обречён сражаться и пасть как одиночка.
А между тем дирижабль уверенно приближался к месту назначения, и на горизонте всё отчётливее маячили контуры величественного горного массива. Невольно и пилот и его пассажир залюбовались видами — им обоим ещё не доводилось бывать в этой части Египта. Но по мере приближения Джонатан занялся конкретными поисками следов пребывания О’Коннеллов в этом месте. У Иззи на борту нашёлся мощный бинокль и в придачу подзорная труба, что значительно облегчало дело. И всё же, это было как искать иголку в стогу сена.
— Опустись, пожалуйста, насколько возможно, ниже, — попросил он у Баттонса.
— Можно. Это ведь не самолёт.
Спустя полчаса поисков удача улыбнулась Джонатану: он заметил на светлом песчаном фоне чернеющие остовы двух автомобилей. После чего мужчина продолжил поиски вверх по склону. Провал породы тех размеров, какие составляла пещера с последним ключом, трудно было не заметить, поэтому уже через несколько минут дирижабль приземлился на площадке неподалёку от того места, где был вход.
Джонатан уныло поглядел на завал, его засыпавший, и на останки нескольких солдат. И хотя среди них явно не было ни Рика, ни Эвелин, ни Алекса, Карнахан был вынужден констатировать, что его родные, скорее всего, погибли под завалами.
— Какой ужас! — искренне произнёс Иззи Баттонс. При виде этой жуткой картины он даже забыл о своём отношении к О’Коннеллам и Джонатану в течение последних лет.
— Я так надеялся, что это неправда…
— Но, быть может, они всё-таки выбрались. Давай облетим окрестности и попробуем поискать следы прежде, чем окончательно хоронить их.
— Хорошо, но, думаю, мы ничего не найдём, — Джонатан поплёлся обратно в кабину дирижабля.
Действительно, разыскать какие-либо следы Рика, Иви и их сына не удалось, и после часового кружения в воздухе, Иззи спросил:
— Ну, и что же дальше? Ты собираешься догнать этих Людвига и Анну? А что потом?
— Не знаю. Но что-то сделать я должен.
— Тогда полетели на юг за поездом?
— Знаешь, ты лучше подкинь меня до ближайшего городка, а там я уж как-нибудь сам… Может, удастся сесть на проходящее мимо судно или следующий состав.
— Ну уж нет, Джонатан, в погоню так в погоню.
— Не хочу я тебя в это втягивать… А если ты беспокоишься о деньгах, то не стоит — вот, — Джонатан вынул из кармана и протянул Иззи свёрнутый листок бумаги.
— Что это?
— Прочти.
Иззи пробежал по строкам, и зрачки его становились всё шире, а рот приоткрылся в удивлении.
— Ты написал завещание в мою пользу?
— Да. Это копия. А оригинал хранится у британского консула в Каире. Если я погибну или буду признан пропавшим без вести, все эти сто тысяч, о которых я говорил, отойдут тебе.
Иззи потеребил копию завещания в руках и, тяжело вздохнув, вернул Джонатану.
— Что ты? Возьми!
— Не надо, — сквозь зубы процедил Баттонс. — Как никак Рик, да и его семья были и моими друзьями. К тому же, не забывай, если этот Людвиг фон Штейнгейль добьётся своего, то они мне уже вряд ли понадобятся. На всей планете будет в ходу только одна валюта — марка.
— Спасибо, — ответил Джонатан, принимая назад листок. — Не за это вот, а за то, что готов помочь.
Иззи лишь понимающе кивнул. Он встал за штурвал своего дирижабля и, подождав, пока Карнахан усядется поудобнее, спросил:
— Так куда теперь? В Асьют? Или сразу в Хартум?