— Можно подумать, ты намного старше, — фыркает Сашка. — Пошли, медик. У тебя есть что съестное?
Как будто к себе домой заявилась, блин. И кто эту нахалку воспитывал?
Встреч с ней становится много. Они пересекаются несколько раз на неделе — не специально, не запланировано. Сашка цепкая, увидит и не отпустит, и Юра напрямик заявляет, что она ему надоела, но Сашка только весело морщится и предлагает погулять. И, что странно, он никогда не отказывается. Глупость какая-то.
Зато кашляет с каждым днем всё больше.
— Смотри, не заболей, — советует Сашка, беззаботно болтая ногами под столом. Юра тратит на неё деньги в этих мелких кафешках, но прекратить не может. Хм.
— И без тебя знаю.
— Вредина!
Сашка не обижается. Странно. Юре всегда казалось, что он только и умеет, что людей отталкивать.
Паренек заходится кашлем. Больно дерёт легкие. Надо будет дома посмотреть, что это значит.
С Сашкой разговаривать на удивление легко. Хотя её выражения далеки от утончённости, она всё-таки остается девочкой, и сперва это Юру сбивает с толку: его ровесницы так себя не ведут. Его ровесницы — те еще клуши. Сашка, шустрая и бойкая, на них не похожа. Она вообще уникальная. Удивительная, он даже сказал бы.
Сашка рассказывает об Октябрьске, где она живет, о своём наставнике, о людях из отделения и том, что в Авельске ей нравится и не нравится. Юра в ответ рассказывает о том, что знает о городе, о том, что знает о себе. Сашка смотрит на него желтыми глазами и притворяется, что пропускает всё мимо ушей, но на самом деле, кажется, слушает.
Непривычно.
У них вкусы где-то схожи, где-то разнятся. Тем интереснее разговор. Темы никогда не заканчиваются, даже если скатываются в нечто абстрактное.
Сашка любит жасминовый чай. Юра его ненавидит.
Вкус у него странный. Как будто и так на языке постоянно вертится.
— Мы уезжаем скоро, — вздыхает Сашка, бренча ложечкой о края чашки.
— О, — он не находится с ответом, — хочешь домой?
— Я скучаю по Максиму. — Она на удивление честна, когда говорит о любых своих чувствах. — И по Октябрьску. Слушай, а приезжай в гости! Ну, если отца твоего переведут снова, приезжай! Столько крутых мест покажу — закачаешься!..
Юра посмеивается и говорит что-то незначительное. Мысль бьётся одна: Сашка уезжает. На языке горчит жасмин, хотя к чаю Юра так и не притронулся.
И он даже приходит её проводить. Прощается с остальными кое-как, рвано, только для виду, а сам у перрона остаётся с Сашкой наедине, и они молчат, не сильно напрягаясь над словами.
Юра собирается что-то сказать, но кашель душит, и он задыхается. Испуганная Сашка стучит по его спине и суёт в руки выхваченную из воздуха бутылку с водой.
К земле опускаются мелкие нежные лепестки.
И Юра, и Сашка смотрят на них, как на что-то внеземное. Сашка поднимает круглые глаза. Юра выдавливает из себя улыбку.
— Не беспокойся, это не из-за тебя, — как можно бодрее врёт он.
Главное, чтобы она не раскусила ложь. Сашка хмурится. За спинами раздается сигнал — поезд готов к отправке. Юра наклоняет голову и быстро целует девочку в щёку, мазнув по скуле — так, на прощание.