— Осторожнее, — посоветовала я.
Лишних слов не требовалось. Штиль стал ступать тише, чаще оглядывался назад, внимательнее прислушивался к наступившей после секундного шума ватной тишине.
Я двигалась медленно, согнув ноги в коленях и вглядываясь в темноту. Нервы были натянуты до предела, словно гитарные струны. И когда вдруг в глубине лаборатории что-то жутко заскрежетало, я невольно вздрогнула. Звук был короткий и резкий, но его вполне хватило, чтобы волосы, что называется, встали дыбом.
Штиль быстро оглянулся назад, что-то высматривая в темноте.
— С какой стороны?.. — коротко спросил он, обрубив фразу на середине.
— Это впереди, — сообщила я. — Но тыл тоже контролировать надо. Вдруг кровососы или ещё какая тварь…
Упоминание мутантов, от которых нам пришлось убегать, заставило парня сжать стрелковый комплекс так, что пальцы побелели. Видимо, эти монстры ярко отпечатались в его памяти. Поначалу неподготовленному к подобным сюрпризам человеку всегда трудно воспринимать эту жуткую и жестокую реальность. Хотя насчёт жестокости в случае Штиля — не уверена…
Мы продолжили путь. Карты подземелья не было, пришлось идти наугад: если двигаться, куда-нибудь выйдем, а стоять на месте и покорно ждать своей участи — верная смерть.
Как-то незаметно тишина сменилась звуками, привычными для заброшенных лабораторий с индексом «Х». С давно проржавевших труб капала радиоактивная вода. Под ногами периодически прошмыгивали крысы.
Не знаю, что было с той частью лаборатории, в которой стояла мёртвая тишина, но теперь всё вновь вернулось в норму. Я объявила привал, выбрав для этого небольшую комнату, где раньше, очевидно, хранили разного рода оборудование. Из обломков деревянной мебели развели костёр — остаться на этом месте предстояло не меньше, чем на час-два, а сидеть в темноте и холоде — не лучшая идея. Особенно, когда не знаешь, откуда может в любую секунду вылезти какая-нибудь хищная мерзость.
Мы сели так, чтобы неплотно прикрытая дверь всё время оставалась в поле зрения, положив оружие на колени. Быстро перекусили тушонкой и хлебом — привычный сталкерский завтрак, обед и ужин.
Покончив с едой, Штиль тихо спросил:
— Как думаешь, кем я был раньше? До амнезии? — он глянул на меня. Я узнала этот взгляд. Жёсткий и холодный.
— Солдатом. Может, даже спецназовцем, — предположила, поразмыслив с полминуты. — Помнишь хоть что-нибудь?
— Отрывками… — признался напарник. — Помню взрывы, кровь, страх и боль… Стрельбу… А ещё смерть… Такое не забывается, Ржавая. Жаль, что в памяти остались только самые плохие моменты из жизни. Думаю, и хороших было немало.
— Судя по тому, что ты рассказал, ты побывал в горячих точках. По крайней мере, хотя бы в одной точно, — сделала вывод я.
Штиль вздохнул. Тяжело, наверное, осознавать, что помнишь только самое страшное, что довелось пережить. Хотя кто знает, было ли это самым страшным в его жизни… Ведь в Зоне всяко страшнее, чем в любой горячей точке. Там, где идёт война, нет ни аномалий, ни мутантов — только люди. Но и Зону, и место боевых действий объединяет одно: и там, и там смерть поджидает за каждым углом, а в сознании плотно укореняется страх, к которому со временем привыкаешь и перестаёшь обращать на него внимание.
— А зачем ты пришла сюда? Ну, в смысле, в Зону? — нарушил затянувшееся молчание Штиль.
— От закона бежала, — нехотя ответила я. Вспоминать о событиях, которые произошли, казалось, не в прошлом году, а все десять лет назад, было неприятно.
И дальше задавать вопросы парень не стал. Видимо, понял, что эту тему затрагивать не стоит. У каждого есть своя причина, по которой он ушёл в Зону. И для многих эта причина — личное.
***
Мы снова брели по коридорам, частично освещённым мигающими лампами. Откуда-то капала вода, где-то что-то скрежетало и грохотало. Странные звуки то и дело доносились из ржавых труб.
Что удивительно, мутанты пока попадались только мелкие — крысы и тушканы. Хотя Х18 должна была кишеть тварями самых разных размеров. Быть может, кровососы поработали, а может, это просто затишье перед бурей. Спокойствие давило на нервы — не ствойственно оно таким местам. Лучше уж открытое столкновение с врагом, нежели вот такая гнетущая тишина, изматывающая морально.
Из-за угла на бешеной скорости вылетел какой-то мусор — что именно, разглядеть было просто нереально. Я вовремя пригнулась, попутно лёгким пинком по ногам заставив Штиля сделать то же самое.
— За что? — начал было раздражённый напарник, но тут же замолчал, когда жестянка врезалась в стену и смялась от удара.