Разлука с Змеевицей, ставшей ему за последний месяц такой родной, лишение возможности нормально с ней попрощаться жгло сердце не хуже раскалённого железа — было горько и даже обидно.
Но все эти чувства он раздавил в себе, не дав им расцвести — он всё понимал, ведь это всё было придумано из соображений безопасности, и винить Адэ’н в том, что она заботилась о своём народе, было бы глупо и недальновидно.
Старейшина привела его к потенциальным кандидатам в Напарники — десятку молодых Фурий, находившимся в зале Инициации — аналоге Большого Зала на большинстве островов.
Как объяснила Адэ’н, эти драконы сами вызвались в на эту роль, кто именно станет товарищем Арана на ближайшие много лет, выбрать должен будет он сам.
В этот раз Зал не казался объятым тьмой — он всё прекрасно видел, и мог рассмотреть десяток драконов, с интересом и практически детским любопытством уставившихся на него. Они были разными — шесть самцов и четыре самки. Кто-то крупнее, у кого-то больше крылья, у кого-то более явно были выражены шипы и слуховые отростки.
Насколько разными могли быть люди, настолько различались и Фурии.
И понимал Аран это с нескрываемым восторгом — у него теперь, значит, был достаточно намётан глаз, раз он сумел заметить эти различия. Ведь все остальные знакомые ему люди ничего подобного не сумели бы сделать!
И вдруг юноша встретился взглядом с самым молодым драконом.
Тот зацепил чем-то Арана, но он никак не мог понять, чем именно.
Чешуя его, в отличие от более старших особей и самок, не отливала какими-то оттенками, будь то зелень, синь или багровый, — она была угольно-черной, и это было совершенно неожиданно знакомо.
Несколько чуть более светлых, чем основной тон кожи шрамов «украшали» дракона — его правую переднюю лапу, шею, и пара были даже на хвосте и крыльях!
Но всё это было второстепенно.
Главное — глаза.
Слишком знакомо они сияли в темноте.
В тишине разумов, готовых к маленькому чуду, раздался звон от образовавшейся Связи.
Золотая нить соединила две Души.
***
Едва заметный в наступивших сумерках белый силуэт некрупного дракона скользил в облаках, спеша поскорее добраться до конечной точки своего пути — до родного Гнездовья.
Венту давно не был дома — уже больше пяти месяцев длилось его Великое Странствие, и осталось ему совсем немного, всего недели три пути, ведь повсюду здесь жили люди, но этот путь был самым коротким.
На пути своём молодой дракон видел немало различных существ — разумных и не очень. Пытался даже наблюдать за Чужими Людьми, да только всё без толку — понять их он так и не сумел.
Пару раз ему удавалось даже встретить Чистокровных…
Лишь увидев Ночных Фурий, отвращение и брезгливость в их глазах, он окончательно понял, почему его Стая жила крайне закрыто и держала собственное существование в тайне, совершенно не контактируя с другими стаями и Гнёздами, за исключением соседних стай — но те были почти частью их Гнезда, они тоже имели много запретных знаний, которыми не стоило бы светить перед остальным миром…
Было невыносимо обидно — они, Отверженные, были не виноваты в собственном происхождении — они не выбирали, кем рождаться.
Поговаривали, что на севере от его родного Гнезда проходил путь Странствования маленькой, скрытной стаи ещё одних Чистокровных.
Возможно, среди этих Фурий была его мать, — Венту не помнил её, ведь самка даже не позаботилась о том, чтобы детёныши выжили, — сразу после появления их на свет, она исчезла — вернулась в своей стае.
О нём, новорождённом Отверженном, заботились такие же как он — брошенные матерьми дети, только выросшие, вошедшие в силу. Они — одна стая, одно единое Гнездо братьев и сестёр, и плевать, что не по крови, и они с радостью принимали в свои ряды таких же брошенных изгоев.