Они зачастую появлялись возле места собственной смерти, но они могли заходить и в дома. И что они приходили зачастую, чтобы завершить незаконченное при жизни, — отомстить врагу, вернуть долги и очень, очень редко для того, чтобы дать совет живым.
Мать предупреждала Дагура, что лучший способ понять, что хочет такой мертвец, — спросить у него напрямую.
Были, по словам его давно покойной матери, и другие виды призраков — Скрёмты.
Проклятые, убитые в пути, самоубийцы — все те, над кем не провели погребальный обряд. Они не любили людей и к ним лучше не стоило бы приближаться. Но Берта говорила, что эти призраки были невидимы для живых людей, и что видеть их могли только звери или шаманы, взявшие у них глаза.
Где-то вдалеке протяжно и печально, с каким-то надрывом завыл волк. В кустах послышалось какое-то тихое шуршание, и вдруг всё стихло.
Лицо призрака было спокойным, умиротворённым и серьёзным. На волка он не обратил совершенно никакого внимания. В его глазах, горевших зелёным пламенем, как у кота или дракона, не было испуга от неожиданной встречи.
И это в свою очередь пугало больше всего.
Иккинг не делал попыток подойти к Дагуру, замершему и словно окаменевшему, или что-то сказать, подать какой-то сигнал или хоть что-то, что сказало бы, что это не плод воспаленного сознания.
Вроде бы он столько не пил, чтобы ему грезились погибшие давно мальчишки…
— Что тебе нужно, — хрипло спросил Дагур
— Я хочу понять тебя, — медленно ответил мальчик, не отводя глаз.
Дагур попытался взять себя в руки и перестать содрогаться от крупной дрожи — в конце-то концов вождь он или кто?! Что он так трясся-то, словно пятилетний мальчишка способен причинить ему вред?!
Но холодок от прикосновения к потустороннему всё равно прошёлся по спине.
И только когда мужчина заметил на шее ребёнка амулет, он с облегчением выдохнул — у Иккинга никогда не было это зелёного камешка, зато он заметил его у Магни.
В тот миг мужчина даже и не подумал о том, кто же отпустил ребёнка ночью в лес — слишком он был растерян.
А в этой зелёной тунике, словно доставшейся с плеча старшего брата (а может, и не «словно»), с этими растрёпанными волосами и усыпавшими лицо веснушками, склонив голову на бок, как часто делал Иккинг, мальчик был слишком похож.
Казалось, он специально старался как можно больше походить на Иккинга, но это же было полнейшей бессмыслицей! Зачем наследнику вождя стараться походить на брата-предателя?
Или он специально хотел напугать Дагура?
Или… он не обращал внимания на такие мелочи? Принимал брата таким, каким тот был, пусть и до его рождения?
Белая зависть уколола сердце молодого вождя, и он с неожиданным удивлением понял, что именно такого отношения Хедер к нему хотел.
Что же, он хотя бы определился с тем, что хотел, это уже большой шаг на пути к достижению поставленной цели.
— Что, не боишься меня, мальчишка? — чуть резко спросил Дагур, чтобы не выдавать собственный испуг и для того, чтобы не позволять повисшей паузе затягиваться слишком уж надолго.
— Нет, а должен? — чуть обозначил улыбку на своём лице мальчик.
А глаз не отвёл.
Дагуру стало неуютно под этим выжидательным и чуть любопытным взглядом — слишком он привык, что все его боятся, и таким сюрреалистичным ему казалось то, что этот ребёнок не понимал этого.
И хоть умом Дагур понимал, что сидит перед ним Магни, он всё равно продолжал упорно видеть только Иккинга.
— Должен! — слишком серьёзно кивнул мужчина. — Конечно, должен, я же безумный Берсерк.
— Это не так, — огорошил его Магни. — Ты совсем не страшный. Ты несчастный. И одинокий.
С первыми словами он легко и бесшумно спрыгнул и всё так же смотря Дагуру в глаза, подошел к нему, каждым своим словом отмеряя шаг.
Такие странные слова мальчика его ошарашили и задели намного сильнее, чем Берсерк сам от себя ожидал, — они попали в цель и оказались слишком точными.
Пятилетний мальчик сумел увидеть то, что не смог в себе признать он, взрослый мужчина.
И это пугало.
— Мда… Такого мне ещё никто не говорил, — выдавил из себя Дагур, смотря на медленно приближающегося к нему мальчика.
В глазах мальчика появились озорные искорки и это зрелище — слабо улыбающийся, видимый практически только силуэтом в свете полной луны ребёнок на фоне протяжно волчьей молитвы, — завораживало и казалось слишком не реалистичным, словно всё это — сон.
— А ещё ты настоящий, — раздалось за спиной.
Дагур всё-таки вскрикнул и едва подавил желание схватиться за сердце.
Потому что за его спиной оказался ещё один Иккинг.
Или Магни.