И начался бой.
Дракон был голоден, слаб и невероятно зол — клетка его не сломала, только разгневала.
Но несмотря на все ухищрения дракона, было понятно, что максимум, что он сумеет сделать викингам — немного их поцарапать, может быть ожечь или покалечить, но не более.
Магни со странным чувством вдруг осознал и даже немного ужаснулся этому, что за дракона переживает намного больше, чем за собственного отца. Это было неправильно, мальчик это понимал, но ничего не мог с собой поделать.
А самое страшное было в том, что, по всей видимости, сестра полностью разделяла взгляды мальчика.
Судьба дракона была предрешена, и, когда у него закончились пламенные залпы, а толпа оглушительно взревела, Магни закрыл ладошкой глаза Мие и сам закрыл глаза, чтобы не видеть.
Не надо, только не эту лужу крови и ликующий взгляд отца.
Пусть он будет для них примером и символом.
Магни не хотел видеть своего отца убийцей.
Как жаль, что не получалось.
***
Она стояла посредине площадки, казалось, сделанной целиком из чистого хрусталя — поверхность поля искрилась в лучах бесчисленных далёких и таких холодных звезд.
От этой площадки во все стороны разбегались хрустальные же лестницы — двенадцать искрившихся лент растворялись в безумной пустоте, теряясь из виду.
Площадка изображала собой круг, разделённый на двенадцать же секторов, в каждом из которых были записаны символы языка Древних.
Совсем как в той площадке с алтарём в Башне.
Каждый символ, каждый узорчик, каждая линия и чёрточка точь-в-точь повторяли уже виденный ею подобный Круг. И это навевало совершенно определённые мысли.
Разные, столь похожие миры столь причудливо перемешивались и переплетались, что она уже запуталась в своих бесплодных попытках разобраться, систематизировать уже полученные из собственных видений знания.
И она стала просто записывать то, что видела.
Люди в этих мирах тоже бывали совершенно разными — практически неотличимыми от привычных ей или совершенно невообразимыми, с кожей причудливого цвета, красного или даже голубого, например; или с глазами, как у кошек; или с крыльями, кожистыми и явно тяжёлыми, весьма угрожающего вида. Этих существ и людьми-то назвать было нельзя, но она упорно продолжала употреблять в своей речи только это слово.
Привычка, однако.
Эти существа, Разумные, говорили на странных, незнакомых языках, но теперь, благодаря своей способности она вполне могла их понимать. Но удивление и восхищение этим миром никуда не делось.
Да вот только это невероятное место всё равно выбивалось из череды необычных, но по-своему одинаковых планет.
Сейчас она словно повисла над бездной, конца и края которой не было.
И только тонкая искрящаяся плоскость удерживала её от бесконечного падения.
Двенадцать путей.
Двенадцать судеб.
Какую же ей выбрать?
Как жаль, что она не могла прочитать язык Древних! Для этого ей нужен был живой носитель этого наречия, который показал бы и произношение, и значение слов, начертанных в этом, стало быть, великом Кругу.
И всё же, интересно, куда же она на этот раз попала.
Мир, находящийся на перекрестье всех дорог?
Но какой же это мир? Скорее просто тропы в великой бесконечности, ведущие в эти самые миры.
Но сколько их всего?
Да какая разница!
Она закрыла глаза и несколько раз повернулась вокруг своей оси, сделала шаг вперед и открыла глаза.
Прямо перед ней оказалась одна из лестниц.
Стало быть, то, что и было нужно.
Судьба?
Нет, каждый был сам творцом своей судьбы, своего будущего. И она это знала как никто иной.
Она решительно пошла вперед (вниз?).
Будущее… Видимо, что-то блокировало её самый главный дар, ведь только в такие моменты она не могла заранее ощутить опасность, не могла заглянуть в древо вероятностей, ведь только тогда она была как никогда уязвима.