Она хотела жить.
Хоть как, хоть склонив голову, но жить.
Но те, кто пришел с местью, не сохранят ей жизнь.
А значит, придется их уничтожить. Даже ценой всего.
Красная Смерть попыталась достать Фурий своим пламенем, которое, она уже давно лично убедилась, одним единственным залпом способно было уничтожать людские флоты и деревни.
Вот только Фуриям пламя оказалось нипочём, в том числе закованному в броню из драконьей кожи человеку.
— Что вы хотите от меня?! — спросила, наконец, Красная Смерть, чуть устало и чуть обреченно
— Чтобы ты оставила стаю и ушла из Архипелага, — с усмешкой ответил ей человек.
Дракониха хотела бы разозлиться сильнее, чтобы ярость прогнала безысходность и отчаянье, но выходило плохо.
— Вы безумцы! Неужели вы думаете, что сможете победить меня?! — скорее убеждая себя, чем своих противников, проревела дракониха.
Фурии и ухом не повели, а ответил снова человек.
— На каждого тирана найдется свой рыцарь.
— Да будет так, — уже очень тихо сказала Красная Смерть и приготовилась драться до конца.
Две Фурии — ее Палач и его подружка — одновременно ударили по ней своими плазменными залпами, валя с ног и болезненно повреждая ее кожу, выдерживающую даже лаву, в которой она постоянно находилась!
Оседланная человеком Фурия только наблюдала вместе с ним за происходящим.
Красная Смерть знала, что реши убить ее просто тройка Фурий — ее драконы бы просто разлетелись бы по Архипелагу, да вот только тут в игру вступало проклятое «но». А именно то, что среди ее противников был Король другого Гнезда, и было причиной того, что в случае ее смерти все ее драконы обязаны будут присягнуть новому вожаку и перейти в его стаю.
Даже если убьёт не он, а его подручные, но по его Воле и по его приказу. И на его глазах.
Вдруг Красная Смерть не к месту вспомнила, как в детстве, став чуть постарше, сражалась с собственными друзьями за право жить. Она всегда хотела жить. Как убивала, чтобы жить. Мать, отец большей части младших братьев, почти все они — эти братья и сестры… Все они убиты ею, но лишь потому, что иначе они убили бы ее, а потом и друг друга. Они в любом случае были обречены, выжил бы только один. Одна. Она.
Вспомнилось то отчаяние, испытываемое при сражении со старшей сестрой, она ведь тогда понимала, что проигрывает, и было так больно оттого, что ей приходилось проливать кровь родного ей существа. Это было поистине невыносимо.
В самом конце она даже, казалось, привыкла к мысли, что ради собственной жизни нужно отнимать её у родных, но менее паршиво от этого не становилось.
Все, кто был ей дорог, убиты ею же самой, и в глазах их в последние мгновения плескалась всегда такая жгучая ненависть, что куда там пламени Змеевиков…
Больно.
Ах, дрянь, и ведь давил ментально ее все это время! Не просто она предалась своим печальным воспоминаниям — ее погрузили в них. Менталист ей попался!
Недооценила она человечка, ой недооценила!
Вновь с нескольких сторон Красная Смерть ощутила боль от попадания плазменных залпов Фурий.
Отвлеклась.
Непозволительно!
Вдруг раздался свист.
Знакомый всем викингам, драконам и ей самой — да вот только три претендента на роль тех, кто мог его издавать были в поле её зрения, а источников свиста она не видела.
Ещё Фурии?!
Раз, два, три… семь… десять… двенадцать!
Слаженные залпы дюжины Фурий таки свалили ее с ног.
Красная Смерть в отчаянии раскрыла свои массивные крылья и взлетела — она в воздухе была все так же неповоротлива из-за своих громадных размеров, но хоть противников ее было видно.
Вот только это было страшной ошибкой — в облаках у Фурий появилось ещё одно преимущество — она их больше не видела.
Она вертелась, как могла, как только позволяли ей ее размеры, но все равно получала болезненные залпы со всех сторон.
Паля огнем во все стороны в яростной и исступленной надежде хотя бы задеть своих противников, хоть она и прекрасно понимала, что пламя едва ли сумело бы причинить им вред, Красная Смерть думала только об одном — она хотела жить.
Как никогда хотела.
И падая камнем к земле из-под облаков, израненная и измученная, невероятно уставшая, не находящая сил даже для того, чтобы злиться, она желала, чтобы все наконец закончилось.