— Она — мой свет, — наконец сумел подобрать слова Аран.
— Я знаю.
И сразу после этого Радмир аккуратно взял на руки Сатин, чуть нахмурившись, но не подавая вида, как ему не по душе было всё происходящее в тот миг.
— Только потому и помогу, — сказала девушка, смотря вслед удалявшемуся брату, а потом переводя взгляд на всё ещё стоявшего на коленях Арана. — Я не хочу быть виноватой в том, что ты натворишь, если твой свет погаснет. Ты — не должен быть последователем Тени.
— А разве я уже не там? — горько усмехнулся парень.
— Нет, — жестко отрезала Мирослава. — Ты — во тьме. Не в тени.
Она долго смотрела в глаза Драконьему Королю, и в зрачках её вновь стали мелькать фиолетовые искры, и теперь Аран мог с уверенностью сказать — ему не показалось, и он ещё не сошёл с ума.
Ему не привиделось.
Сзади подошёл неслышно Алор, сел рядом, укрывая крылом, словно защищая.
Как птенца.
— Вижу, Небесные Странники не уберегли тебя, Страж, — уже устало и даже чуть грустно, но без гнева или обвинения сказала Видящая, став уже привычной для него Мирославой, растеряв почти всю свою жуткую загадочность, оставив лишь ту, что всегда была при ней.
— Ты оказалась права, Видящая, — покачал головой Аран, признавая свою вину.
— Иного и не могло быть, — вздохнула девушка. — Но тебе повезло.
***
Валка с тоской смотрела на море, где, всего в дне лёта находился остров, на котором теперь постоянно находился её молодой Король, отказавшийся отпускать от себя своих Учеников.
Женщине, откровенно говоря, было до безумия скучно — её маленький Иккинг, который почему-то отзывался только на имя «Магни», и не пойми как обзавёлся сестрой, сейчас был далеко, и не могла она всё своё время посвящать воспитанию сына.
За отсутствием такового, конечно.
Валка вообще, если честно, не понимала, что же происходило в её жизни теперь, как всё так вмиг перевернулось и изменилось, словно забыв её спросить.
Её сын мертв.
Иккинг мёртв.
Это ей говорили все и каждый — её маленького чуда уже десять лет не было на этом свете, он вырос и стал тем, кем он, собственно, стал без её участия, без её пригляда и наставлений.
И погиб, ею не оплаканный.
Ушёл за черту, оставив в миру только свою оболочку, своё лицо, за которым теперь скрывался жестокий и деспотичный чужак, который, хотя бы, отказывался называть себя её сыном — от этого было и легко, и до невыносимости горько.
Да, её сына не было.
Но кто тогда этот мальчик, что всегда находился рядом со своею сестрой?
До последней чёрточки, до безумия родное личико.
Нет, Валка, конечно же, прекрасно знала, что Магни был сыном её Стоика, её родного сердцу, милого и такого сильного Стоика, и неизвестной ей женщины, Инги — так её, кажется, звали.
Знала, но понимать это — отказывалась.
Мальчик был не против, что его назвали так, откликался на имя её погибшего сына и этим, невольно, продолжал терзать её и так измученное материнское сердце.
Страшно.
Не больно, а именно страшно было осознавать, что её Грозокрыл теперь прекрасно понимал свою Всадницу — Шторморез тоже был ослеплён горем, тонул в скорби по погибшей своей дочери.
Как так вообще получилось?
Как Владыка допустил, чтобы столько хороших драконов погибло в ту проклятую ночь?
И едва ли не больше — в последующие полгода, когда он, судя по словам некоторых Фурий, просто не отходил от постели Сатин, постоянно держа её за руку.
Ради своей Ученицы он практически бросил Драконий Край, оставил его на произвол судьбы, только изредка передавая распоряжения через Фурий, передав управление стаями в меньшей степени Алору и в большей — Тагушу.
Ведь Алор сам не отходил от Арана.
Вот тут и показала практика, как гениальна оказалась идея назначить на каждом подвластном Драконьему Краю острове своего вожака, напрямую подотчетного Владыке.
Даже при отсутствии оного система продолжала действовать.
Почти без сбоев.