Да, этот Иккинг, Сын Луны — не её растрёпанный и застенчивый друг из детства, нежно лелеемое воспоминание — он живой, из крови и плоти, он дышал, думал и улыбался.
Он жил.
Он был.
А каким он стал — уже неважно.
Она примет его любым, и даже таким, каким он теперь стал.
— Тебе не пора домой? — вдруг забеспокоился Иккинг, повернув своё бледное лицо к девушке, опять слишком глубоко ушедшей в собственные мысли и потерявшейся в них.
Эту неожиданную черту в обновлённой своей подруге парень заметил почти сразу.
Стоило ей задуматься — и она пропадала для всего мира.
— Наверное… Но так не хочется уходить… — ответила та, отрываясь от созерцания неба и поворачиваясь, наконец, к собеседнику.
И Иккинг чувствовал — ей с трудом давалось даже такое откровение, даже столь незначительные слова, и это в коей-то степени расстраивало его. И не потому, что она не желала открыться своему вновь обретённому другу, это здесь вообще было едва ли причём.
Он был недоволен тем, что ей вообще пришлось так закрыться.
Он чувствовал свою вину в этом — он настолько увлёкся делами Чёрного Острова, настолько погрузился в его развитие и защиту, что позабыл не просто о своих друзьях — о себе.
Если бы он ещё тогда, несколько лет назад, добрался бы сюда и забрал её, то всё было бы иначе.
Что её сломало?
Как жаль, что он не умел смотреть воспоминания…
— Хочешь полетать? — осторожно, на пробу, спросил Иккинг, пытаясь понять, чем можно было зацепить подругу, как помочь ей вновь видеть мир во всех его красках.
И более подходящего средства, чем полёт, он не знал.
Там, в небо, по-настоящему хотелось жить.
И он жил.
А она?
— Было бы здорово.
— Ну так давай!
Иккинг как за утопающий за соломинку ухватился за эту возможность — показать подруге не просто парение, а настоящий полёт, показать ей небо и это закат с высоты, доступной лишь драконам.
Из-под облаков мир кажется всегда таким прекрасным…
А она, как маг воздуха, должна это понимать, видеть, ощущать!
Она поймёт.
Парень подозвал Беззубика, который доселе с остервенением зализывал царапину на боку, полученную в результате падения, а потом умчавшегося куда-то в неизвестном направлении с наказом людям на глаза не показываться.
Дракон появился минуты через три и уже с дружелюбным интересом, а не с насторожённостью стал разглядывать Миру.
Хмыкнув на это, Иккинг взобрался в седло и помог девушке последовать его примеру.
Беззубик обернулся, одарив своих всадников хитрым взглядом зелёного глаза с затаившимися на дне золотыми искорками. Вдруг, тело дракона напряглось, всего пара мгновений, сильное движение крыльями и…
Он оторвался от земли.
Полёт — это нечто невероятное, неописуемое, ведь не было в человеческом языке таких слов, что способны были дать понять, что же это такое… Это ощущение способно повторить только падение, но оно увы не такое долговременное, как полёт.
Падение вверх.
И ветер пел в крыльях Беззубика…
***
Солнце уже клонилось к горизонту, на улице заметно похолодало, да и в накрывших мир сумерках ориентироваться было проблематично, а эта дурёха, непонятно куда девшаяся ещё во время утреннего налёта, так и не вернулась в деревню.
Аскель раздражённо покачал головой.
Он видел, как она, прихватив один и своих механизмов, рванулась к утёсу, а спустя некоторое время после этого — в лес, но после…
После она опять пропала.
На весь день.
Конечно, такое бывало не в первый, и даже не во второй раз, но на этот раз сам Плевака подошёл к нему с просьбой найти опять блуждавшую непонятно где воспитанницу, пока совсем не стемнело.
Благо, хоть волков не было в их лесу.
Хоть какая-то польза от соседства с драконами!