- Я к тебе обращаюсь, менестрель, - насмешливо сказал рыцарь, надменно откинув голову.
- Откуда вам известно, что я менестрель? - сказал звонким голосом юноша, кутаясь в коричневый плащ. – А вдруг я разбойник?
- Разбойники не носят лютни, – хрипло сказал рыцарь.
Что-то мне подсказывает, что его меч – служит только для удовлетворения любопытства случайных прохожих. Истинная сила рыцаря была явно не в умении одним ударом выбить оружие из рук противника.
- А вдруг я так заманиваю доверчивых прохожих? – вежливо улыбнулся юноша. Капюшон закрывал почти все лицо, кроме улыбающихся губ и острого подбородка.
- Разве я похож на доверчивого прохожего? - негромкий голос рыцаря был неестественно низок, с хрипотой. Он говорил медленно, и было очевидно, что затянувшаяся беседа вызывала у него раздражение.
- Вы похожи на доверчивого прохожего точно так же, как и я на менестреля, – кротко ответил юноша, опустив голову, скрывая улыбку.
- Даже если ты разбойник, тебе придется научиться петь. Это твой единственный шанс уйти живым! - в голосе рыцаря опять прозвучала насмешка, но уже с легкой тенью угрозы. Этот голос привык приказывать… И угрожать… Нет, рыцарь не был определенно похож на простачка. Даже тот факт, что он путешествовал в одиночку, ничуть не говорил о его глупости и беззащитности. Было в нем что-то, что заставило бы любого разбойника бежать без оглядки в лес, в надежде, что встреча с незнакомцем была страшным сном.
- Я - плохой певец. Мой голос не такой красивый, как у Ваэсс из Неива, – менестрель натянул капюшон на глаза. – Мои песни - грустные, мои сказки – печальные. За это меня не любят. Поэтому я и сижу на промозглом тракте, а не играю при королевском дворе. Да и не люблю я новую власть, не в обиду ей сказано будет. За такие слова Он бы меня вздернул на вот этом дубовом суку, – усмехнулся менестрель, проверяя на прочность пресловутый сук.
- Да ты что… - вкрадчиво сказал рыцарь, понижая голос.