- Ты опять ходила в лес? – седая женщина, приподнялась на грязном ложе, как только скрипнула деревянная дверь. Босые ноги прошлепали по полу в темноте сырой землянки. На фоне маленького, кривого окна появился детский силуэт.
- Нет, мама. Я не ходила в лес. Я была только на опушке. У Неприкаянного дерева, – девочка с длинными вьющимися темными волосами покорно села на ложе матери. В ее руках были мелкие красные ягоды.
– Вот. Они сладкие. Последние ягодки в этом году, наверное, - сказала девочка с улыбкой.
Она протянула ягоды матери. Личико девочки было перемазано соком, а босые ноги, покрытые ссадинами и царапинами, были в серой дорожной пыли.
- Я не буду их есть, – обиженно сказала мать, отворачиваясь к стенке. – Я запрещала тебе ходить куда-либо без разрешения. Я – старая, немощная. Я могу умереть в любой момент. Ты этого добиваешься?
- Мам… - глаза девочки наполнялись слезами, - Не говори так… Я хотела, принести тебе ягоды, чтобы ты проснулась и покушала…
- Не будет у тебя мамы… Умрет мама, останешься одна, никому не нужная… Сирота… - продолжала женщина, отвернувшись к стенке. – Мама - не вечна.
- Пожалуйста, прости меня… - девочка сжала кулачки. – Я не хотела…
- Будешь приходить на могилку и всем говорить - здесь лежит моя мама. А люди будут говорить: «Довела мать до могилы…»
- Мам! Не надо! - взвизгнула девочка, вжимаясь головой в колени, закрывая уши. – Прости, пожалуйста…
- Боги тебя простят… Они все видят… Видят, как ты над матерью издеваешься…
Девочка тихо плакала, а мать продолжала:
- Никому ты нужна не будешь. Ни один чужой человек тебя не пригреет. Зачем ему сиротинушка? Будешь ходить по дворам попрошайничать. Где тебя обогреют, а где и огреют… Никому ты кроме матери не нужна, слышишь? Слышишь, дурочка?
- Мам… Прости… Маааамочкааа!!!
- Закрой рот! Я для нее стараюсь, из последних сил выбиваюсь, а она воет на всю деревню! Себя позорит, меня позорит!
Девочка вскочила и выбежала на улицу. Это было выше ее сил. Перед глазами плыло небо, деревья… Небо было серым, а трава - жесткой и колючей. Вдалеке виднелся сумрачный лес, и грозовые тучи уже висели над его черными кронами.