========== Часть 10 ==========
Что такое война для дайме? Это новые земли, богатство, почет — если ты победитель. Или большие убытки, а возможно, и смерть, если ты проиграл.
Что такое война для самураев? Способ показать себя, свою доблесть и воинское мастерство. По сути — игра. Выиграл — молодец, слава тебе и почет, а проиграл — бери ритуальный нож, и делай, что положено.
Что такое война для крестьян? Беда и горе, поборы, бандиты… ничего хорошего.
Для шиноби — все эти ответы можно объединить вместе. Война может многое дать, а может и все отнять. Война, это шанс возвыситься, как и возможность пропасть во тьме забвения, исчезнув вместе с кланом…
Таджима собирался достигнуть первого, и не позволить случиться второму.
Война приближалась — чужими разведчиками, бандами на границах, дешевеющим оружием и дорожающим рисом. Госпожа Сэй, сумевшая устроиться при дворе, лекарем при одной знатной даме, передавала сведения, которые ей удавалось добыть, а заодно отвлекала разведку Сенджу. Воины клана тренировались, оттачивая мастерство, старики учили детей, женщины готовили запасы, совершенствовались в искусствах допросов и целительства…
У Сенджу было то же самое.
Извечные враги решили сделать перерыв в своем стремлении к мести — ставки были гораздо выше. Послышались первые робкие голоса с предложениями заключить хотя бы временный договор о ненападении. Все чаще шиноби из разных кланов, встретив друг друга, лишь настороженно присматривались и расходились, как волки из разных стай. Хватало других проблем — кланы Земли были врагами и Учихам и Сенджу…
Хотя, пожалуй, слово «враги» было неверным. Конкуренты — вот верное слово. Ничего личного — просто им, сильным и многочисленным, нужны были новые земли, и не нужны были те, кто на этих землях живет.
***
— Значит, тебя зовут Кенджи, — задумчиво произносит очень красивая женщина. — И ты хорошо считаешь. А еще у тебя хороший контроль.
— Да, Сэй-сама. — Мальчик кивает и робко улыбается.
— Но при этом слабое здоровье и мало чакры.
— Да.
— И тебя хотят отправить работать в какой-нибудь из чайных домов, принадлежащих клану.
— Да.
— И что ты думаешь об этом?
Ребенок теряется. Раньше никто не спрашивал, чего он хочет — ему только говорили, что он должен делать.
— Ну… наверное, это хорошо? — тихо говорит он. — Я не гожусь для того, чтоб сражаться… а так я буду делать то, для чего гожусь.
— Какой чудесный ребенок, — говорит женщина. — Приятно видеть такую рассудительность, особенно на фоне некоторых… «если я не смогу стать боевой куноичи, я лучше умру», — передразнивает она, и Кенджи почти догадывается, кого. — Ну, и умирают в большинстве своем… впрочем… ты не из таких.
— Каких?
— Таких — гонор до неба и язык до пупа, даже если катон у них — на комариный чих, — женщина фыркает, показывая, что она об этом думает, и Кенджи согласно кивает. Сэй-сама права.
— Ну, а ты, — продолжает она, — Ты скромный, и понимаешь, что слабый, верно? И знаешь, что глупо пытаться доказывать наличие того, чего нет.
— Да, Сэй-сама.
— Реши мне вот эти задачи, — она протягивает ему свиток с написанными условиями. — Вот тушь, вот кисточка, время не ограничено — я никуда не тороплюсь.
Первые три задачи совсем легкие, третья посложнее, четвертая содержала слишком много неизвестных, но подумав, он справился на половину. Пятая… шестая…
Ребенок увлеченно возил кисточкой по шелку, а она смотрела и вздыхала про себя. Его — и в бордель, учить правила чайной церемонии и искусство ублажения всяких проходимцев?
— В чайный домик ты не пойдешь. Для тебя найдется дело поинтереснее…
***
— Первый, внимание! Все готово, пять минут до запуска…
Чакра побежала по чакропроводящей проволоке, тихо загудело невиданное орудие, накапливая заряд. Шиноби напряженно следили за ползущей по шелковой ленте полосой. Полное заполнение заряда и запуск должны были совпасть с концом отсчета, иначе… в лучшем случае — не сработает.