– Я больше не боюсь тебя, Гестор, – солгал он. – Можешь сколько угодно трясти своим гребнем и летать на каких тебе вздумается метлах, но не жди, что я буду повиноваться тебе, и держи свои лапищи подальше от меня.
Гестор расхохотался прямо ему в лицо. Стоявшие за его спиной парни схватились от смеха за животы, демонстрируя невысказанный факт: у Гестора было полным-полно «лапищ», и самое главное, все они с нетерпением ждали возможности проявить свой подлый нрав. Купер понял, что ответ на его вспышку не заставит себя ждать.
«Дерьмо».
Вдруг эср закашлялась.
– Мама… – умоляюще прохрипело несчастное создание, прежде чем снова отключиться.
И тут до Купера наконец дошло, что его больше не сковывают земные правила. Он воззвал к страху, все еще бурлившему внутри него, покатал его в своем сознании, словно камушек на кончике языка, и направил на измученную эср. Он визуализировал связной луч, вырывающийся из его лба и бьющий прямо в единственный глаз существа.
«ЯЯЯХочуХочуХочуПомочьПомочьТебеТебеТебе».
Она вздрогнула, лишь отчасти придя в сознание, но распознав его вторжение в свои мысли.
«Алло?» – снова попытался он, и эср опять вздрогнула, но так и не ответила.
– Мы хотели оказать тебе честь, Купер, – осторожно произнес Марвин.
Гестор нетерпеливо скрестил руки на груди, наблюдая за тем, как в комнату набиваются все новые и новые Мертвые Парни. Все взгляды были обращены к Куперу, когда Вейч протянул ему свое оружие.
– Я… вам не следует. У меня и без того целые тонны этой вашей чести.
– Эта – особенная, – сплюнул Гестор.
– И что же это за честь? – поинтересовался Купер, хотя, разумеется, прекрасно все понимал, – вариантов было не особенно много, но он обязан был спросить. В глубине души он все еще надеялся, что Мертвые Парни не могут быть настолько отъявленными мерзавцами. Он давал им последний шанс.
Марвин кивнул на эср:
– Пролив ее кровь, ты докажешь, что стал одним из нас. Она безумна, Купер, и даже не помнит собственного имени.
– Внешняя привлекательность, быстрота и освобождение от цепей круга жизней – вот что дарит нам эср, – произнес Гестор. – Глупцы снаружи пытаются убедить, что Смерть – дар, который следует еще и заслужить. Мы отвергаем этот догмат, заявляем, что существование принадлежит нам по праву рождения, и своими ритуалами посвящения повергаем во прах их фальшивые иконы, то, что они считают чистотой, а теперь еще и одного из основателей их города. Пролей ее кровь – и никогда больше не будешь одинок. Раздели с нами общую судьбу, Купер.
– Но я не хочу.
– Не находишь, что для этого уже несколько поздно? – спросил Гестор, поглаживая пальцами острые шипы плети. – Возьми «хвост лича».
– Ударь ее, – ободряюще кивнул Марвин.
Купер сохранял самообладание. Он не побелел от страха, не отшатнулся, не закричал, не бросился бежать, не зарыдал и даже не стал умолять остановиться, хотя ему того очень хотелось. Сесстри и Эшер были слишком далеко, и вариантов у него оставалось мало. Он знал, что слишком легко отделался, когда Марвин спорол с него одежду ножом. Эх, если бы все могло закончиться одними только поцелуями. Но что будет, если он сейчас откажется? Обратного пути уже не было, они бы этого не допустили. Нет, Гестор и его парни жаждали крови, Купера или эср – не суть важно. И они бы ее получили при любом исходе.
– Нет, – заявил Купер; он произнес это слово уверенно и твердо.
– Ударь ее, Купер, – умоляюще простонал Марвин.