Не успел я выполнить команду, отвернувшись ответить на улыбку девчонке напротив, как с визгом у меня за спиной пронеслась черная тень. Закатив глаза, я спросил пустоту:
— Лонгботтом, да?
— Ага… — ответом мне послужил усталый вздох Рона и крики детей. В симфонию хаоса вплелись строгие команды-заклинания, выкрикиваемые мадам Трюк, но безрезультатно. Далекая точка седока вертелась, выписывая замысловатые петли, то и дело опасно накреняя летуна, который не переставал орать, мертвой хваткой вцепившись в метлу. Мне отчетливо показалось что что-то здесь не так. Метла, разъярённым жеребцом, пыталась сбросить ездока, в то время как преподаватель стояла в ступоре, не в силах поверить в происходящее.
— Рон! Подстрахуешь на излете. Лови его, если сможешь! — выкрикнул я в перепуганное лицо Уизли, со свистом в ушах срываясь в полет, что затопил все мое сознание беспредельным восхищением и лихой злостью.
Метла Невилла, разогнавшись, взяла на таран стены замка, меняя острие атаки с носа к хвосту, мотая седока в разные стороны. Времени размышлять не было, он вот-вот сорвётся, так что я со свистом развернул послушную метлу боком и, сделав кувырок вниз, ухватил его за шкирку, потащив на себя. Но он намертво вцепился в древко, перепуганными глазами смотря на мое лицо и не прекращая орать — да так, что я видел небный язычок, трясущийся в припадке.
— Отпусти древко, идиот! — но все было тщетно, метла крутнулась вниз, уходя в пике, и, больно дернув мою руку, потащила меня следом, чуть не сорвав с метлы. Мы ускорялись все ближе к земле, когда я жестко сцепил наши метлы и, схватив древко взбешённой метлы, изо всех сил потянул вверх, ощущая вибрирующий стержень дерева. Ветер свистел в ушах, потоками щекотал глаза, вызывая обильные слезы, рука немилосердно ныла и болела, а я, привстав одной ногой на древко метлы, бросил взгляд ниже, где у самой травы, в метре от нас, несся Уизли, прищурив глаза и что-то крича. Подняв взгляд обратно, я словно в замедленной съемке увидел каменные стены, слишком быстро приближающиеся к моему лицу. Время остановило свой ход, мир словно выцвел, а я вновь услышал отдаленный стук барабанов, что вплетались в такт бешено колотящегося сердца. Думать тогда я особо не думал. Сильным ударом стопы я буквально вышиб Лонгботтома с метлы и, краем глаза уловив, как он столкнулся с рыжим, что по спирали тормозил об траву, снова уперев ногу в древко, потянул нос метлы вверх, едва чиркнув прутьями хвоста холодный камень стен.
Я был мокрым от пота, глаза были с галлеон, а трясло словно в горячке. Сделав мертвую петлю, поменяв местами голубое небо с зеленой травой и обратно, я с разворотом затормозил метлу, уперев дрожащие в коленях ноги о покачивающуюся землю, чтобы тут же завалиться в объятья зеленого газона.
Так я и лежал, пока ко мне не подбежали и не заслонили своими лицами яркое солнце, что щекотало мне лицо своими поцелуями. Испуганное лицо мадам Трюк, кучерявый взрыв Грейнджер, разочарованный Малфой и две довольные и — что немаловажно — одинаковые рожи близнецов.
— А вы что тут делаете?
— О-о, братец Фордж, оно живое…
— И очень довольное…
— Судя по его виду…
— Ужасному…
— Грязному…
— Заткнитесь.
— С тобой все в порядке, мальчик? — это уже была мадам Трюк, взявшая меня за плечи и поднявшая со стриженого газона внутреннего двора.
— Порядок. Как там Лонгботтом и Уизли, не эти, а тот, что поменьше? — под довольными улыбками красующихся близнецов я провел рукой на уровне своей головы — он и правда был одного со мной роста, чем и пользовался, втихую одалживая чистые рубашки. Все же плюс в его пользу в том, что он возвращает их выстиранными. Он ленив и забывчив, не как Невилл, но все же есть за ним такой грешок. И иногда, скажем так, часто, забывает бросить грязную одежду в корзину для стирки.
Но ответ я получил не из уст преподавателя, а из восхищенно вибрирующего тонами голоса декана, что, схватив за плечи парней, тащила их к нам. Такое чувство, что все же не тащила. А опиралась, чтобы не упасть на неровностях поверхности, но чопорность и гордая осанка никуда не делись, как и строгое выражение лица — разница была в покрасневших щеках и горящих глазах, скрытых за линзами очков:
— Поттер, это было безрассудно и так же невероятно. Вы могли разбиться, пострадать, как и ваши товарищи по факультету. Минус десять очков с Гриффиндора.
— Лонгботтом, гхм-м… — она смерила строгим взглядом обалделого паренька и, убрав руку с его плеча, всем своим видом показала исчезнуть с глаз долой, понимая, что здесь все меры бесполезны.
— Уизли, я присуждаю вам десять очков за помощь товарищу, — Рон заалел всем лицом и отчетливо — ушами, но не смог вставить и слова.