- Я ехала в багажнике, - довольным голосом сообщила она, - вы все больные, и не лечитесь. Что с этим делать? – она потрясла левой рукой с зажатой в ней Милицей. Та молчала, до скрежета сжав зубы, однако находилась в полном сознании, и буравила Ангелину взглядом
Ангелина облокотилась о дверь. Спина страшно ныла. Плечи до сих пор слегка подрагивали от напряжения. Ломило колени от удара при внезапном торможении. Но ни одного укола совести, ни единого. И где родственные чувства? Ушли с днём вместе? Да и были ли когда-нибудь?
- Транквилизатор у Грации.
- Уже нет, - виновато потупилась та, - я его только что дала Зосиму. Он так переживал…
Сара воздела свои пронзительно-малиновые глаза к небу, и после возгласа «Меня окружают психи», сделала несколько коротких движений – в шее Милицы что-то слегка хрустнуло – и поволокла уже безжизненное тело к багажнику.
- Ты же ее не убила? – взволновался Джо, - Повелитель будет недоволен.
- В отличие от некоторых, я знаю, что делаю. Она очнется. У кого есть изолента?..
…
Прага. ВВ-
- Я был абсолютно уверен, во-первых, что вам не удастся ее схватить, а во-вторых, что вам не удастся схватить ее живой. И, в-третьих – я был уверен, что она готовится к нападению на нас, и даст отпор. Но вот она – сидит в клетке, и, хоть это и отрадно для меня, видеть ее там, она – не тот, кого я искал. Значит, пока что…
- Да, Ваше Могущество, - поклонилась Ангелина.
- Значит, я по-прежнему должен ждать удара в спину, - задумчиво проговорил Богуслав, глядя куда-то в сторону, - Ангелина, подойди сюда.
Она встала рядом, по детской привычке сцепив руки перед собой, как примерная школьница.
- Знаешь, кто остался из той Семьи, которую я знал?
Всплыла картина – прямо в мыслях, словно она видела ее сама. Богуслав – и склонившийся над ним в склепе Люций.
- Ваше Могущество, - шипит благоговейно Люций, и низко кланяется открытому саркофагу, - доброго пробуждения…
- Который год? – глуховато спросил иерарх, связки еще не восстановились полностью.
- Две тысяча шестой.
- А, второе пришествие не свершилось! Обидно.
Он сел, помогая себе руками. Оглянулся. На мертвом еще лице уже живы были желтые глаза, и выражали они крайнюю степень недовольства и недоумения.
- Ты один? – спросил в пространство, и Люций опустился на колено, - а Семья?
Молчание было ответом.
- Павел? Где Павел?
Тишина.
- Зося?
Тишина падала вместе с тремя сотнями лет в колодец вечности, откуда ничего не вернуть.
- Марек? Зарина? Ирида? – с каждым новым именем Люций вздрагивал. И на Ангелину накатило чувство, испытанное Богуславом, к которому пришлось привыкнуть. То чувство безысходной опустошенности – когда вместо друзей и Семьи остаются лишь слуги и рабы.
Иерарх посмотрел девушке в глаза, кивнул.
- Кто угодно из Народа, кроме Люция и тебя.
«И тебя», – эхом отнесло в дальний угол памяти, и Ангелина съежилась.
У доверия, которым ее одарил Богуслав, не было ни единой логической причины. Вампир не мог так поступить, просто – не мог. Это было бы противно его природе. И тем не менее…
«Кто угодно, кроме тебя». Эти слова давили ей грудь и шею, как тяжелая петля, весь остальной день. Она смотрела на мир уже другими глазами. Кто угодно? Правда? Неужели вот тот шустрый парень, водивший машину? Или секретарь в приемной на первом этаже новенького офисного здания в самом центре оживленной Праги? Разносчик документов? Секретарша Валенсио или Джо? Сам Джо или Валенсио?
«Я сойду с ума от паранойи».