– Это… Дело в моих родителях, – внезапно признаётся Куинн. – Они постоянно борются друг с другом и делают это через меня. Как будто я – пешка в их игре.
Грейс садится на лавочку.
– Пешка? – слегка улыбается она. – Что ж… Я люблю шахматы. И знаешь, что? Если ты – пешка, то всё, что ты должна делать – продолжать бороться. И, когда ты окажешься на другой стороне, ты станешь королевой, которая всегда была внутри тебя.
Куинн коротко, но искренне смеётся.
– Меня зовут Куинн, – говорит она. – А тебя?
– Грейс. Очень приятно познакомиться с тобой, Куинн, – улыбка Грейси становится широкой, и она встаёт со своего места, очевидно, вспомнив, что у неё есть дела.
– И мне приятно. Ещё… увидимся, да?
– Надеюсь на это!
Грейс уходит, по пути разворачиваясь, чтобы помахать Куинн рукой. Та машет в ответ, а затем смотрит в фонтан – на своё отражение, колеблющееся в воде. Переводит взгляд на телефон, снова вибрирующий от сообщений отца и по-прежнему доносящий до неё голос матери… И выкидывает аппарат в фонтан, с удовлетворением наблюдая, как гаснет экран.
Мир размывается, и вдруг я стою на мосту высоко в ветвях дерева в деревне ваанти. Я вижу Куинн – и себя со стороны. Она сидит над морем, свесив с моста ноги, а я подхожу к ней ближе.
– Куинн? – окликаю я.
– О, Мари. Я рада, что это ты, – она поворачивается ко мне и лучезарно улыбается. Я сажусь рядом.
– Мы это сделали. Мы выжили, можешь ли ты в это поверить?
Своего лица я не вижу, но слышу в голосе неподдельный восторг вперемешку с недоверием.
– На самом деле, могу, – откликается Куинн.
– Правда?
– Да. Из-за тебя, Мари. Больше, чем это место, чем всё, что произошло с нами – именно ты заставляешь меня верить в то, что всё возможно.
– Хорошо, – замешкавшись, отвечаю я, – потому что у нас впереди по-прежнему долгий путь – если мы хотим выбраться отсюда.
– Нет.
– Что ты хочешь сказать?
Куинн подаётся вперёд и пристально смотрит на горизонт. Слёзы в её аквамариновых глазах сияют, как отблески солнца на водной глади.
– Все так упорно бьются за то, чтобы жить ради самих себя. За то, чтобы контролировать собственные жизни. Но в конце – единственное, что мы можем контролировать, так это то, насколько мы готовы… смириться.
– Куинн, что ты говоришь?
– Я раньше не принимала этого, но… теперь… – её голос становится совсем тихим, и я вижу, как склоняюсь ближе к ней, чтобы расслышать. – Теперь я… наконец-то… смирилась.
– Ты что? Ты в порядке?
Куинн поворачивает голову, и я могу видеть, как она медленно моргает – словно ей приходится прилагать усилия для того, чтобы открывать глаза.
– И, когда ты окажешься на другой стороне… Ты станешь королевой, которая всегда была… внутри тебя.
Её голова падает на моё плечо.
– Что? Куинн?
Я трясу её за плечо, но ничего не происходит.
– Куинн! Куинн, пожалуйста, проснись…
От застилающих глаза слёз зрение слегка размыто. Я смаргиваю их, и Куинн замечает это.
– Мари? Почему ты плачешь?
– Я просто… Я…
В этот момент нас окликает Ивонн, и я чертовски благодарна ей за это.
– Будьте осторожны, – напоминает она. – Обдумывайте каждый свой ша…
И тут под ногой Крэйга какая-то панель уходит в пол.
– Что это было? – в панике спрашивает Грейс.
– Упс… Опять, – обречённо произносит Крэйг.
– Чёрт возьми, Крэйг! – восклицает Зара.
Из ушедшей в пол панели начинает валить густой чёрный дым.
– Не вдыхайте это, mes amis!
Дым поднимается выше, заставляя развеваться занавеску, отделяющую спальню от комнаты снаружи.