Из медитации Хинту вывел скрипучий фальцет председателя правления.
– Думаю, пора начинать.
Председатель правления в Шарту переизбирался каждые восемнадцать месяцев. Сейчас это был Юрана Варта – щуплый человек с редкими рыжими баками на осунувшемся лице. Говорили, что в юности он был почти гением: без подготовки сдал какие-то очень сложные экзамены и получил редкий грант на образование в Литтаплампе. Отучившись, он вернулся и стал главным инженером на электростанции Шарту. Однако со временем эта работа начала его убивать. За полгода до выборов у него нашли рак, и его уход в политику многие восприняли как своего рода почетную пенсию – способ побыть важной шишкой на закате жизни.
– Пте, друзья, сограждане, мы ждем, когда с юга вернется наш отряд. Его возглавляют Листа Джифой и Шедра Киртаса. У них должны быть самые свежие новости о том, что сейчас происходит на границе. Но суть я могу изложить уже в данный момент.
Хинта вспомнил, что имя «Шедра Киртаса» принадлежит шерифу поселка. Их семья вела достаточно пристойный образ жизни, поэтому про шерифа они лишь слышали, но никогда не сталкивались с ним по делу.
– Вот что произошло. Омары научились дистанционно выключать наших охранных дронов. Раньше...
Договорить Юрана не смог, его голос потонул в захлестывающей реакции зала.
– Вот-те на, – сказал Риройф и потянулся мимо Хинты, чтобы встретиться взглядом с Атипой. – Значит, мы теперь с неприкрытой задницей?
Председатель поднял руки, пытаясь успокоить толпу.
– Дайте ему договорить! – гаркнул кто-то из крайняков. Шум немного спал.
– Раньше дроны создавали мобильный заслон по периметру юго-восточной границы, присутствовали на полях, чтобы предотвратить хищение фрата и, в качестве охраны, сопровождали людей, когда тем нужно было зайти в пустоши. У нас есть четыре типа дронов. «Витаба» – самые новые, с большой огневой мощью – частично принадлежат Джифою, частично администрации поселка. Соответственно, у них два центра управления и разные задания, но обе системы дополняли друг друга: по договоренности с Джифоем, он оборонял свои поля сам, а мы выставляли наших на те направления, где он не ставил своих. Вместе получался почти сплошной щит. Дроны патрулировали периметр то хаотически, то небольшими рассеянными цепями, и омары очень рисковали, если заходили хоть немного вглубь наших земель.
Юрана перевел дыхание, поправил микрофон. Продолжал плакать чей-то младенец.
– За последние дни было около четырех случаев, когда омары на время выводили «Витаба» из строя. Итого у нас перестало функционировать порядка тридцати роботов. Это примерно...
В зале снова поднялся шум.
– А почему центр управления сразу не принял меры?
– Дайте мне договорить.
Стало тихо.
– Это примерно шестая часть нашего парка «витаба». То есть, можно говорить о прорыве целой секции. Теперь отвечу на вопрос. Дроны не были повреждены. Они продолжали передавать сигнал, свидетельствующий, что они работают и выполняют программу. Омары ничего с ними не делали: не похитили ни одной машины, не пытались снять с них аккумуляторы или боезапас – ничего. Более того, когда омары отходили, дроны снова начинали функционировать, как будто ничего и не произошло. Упреждая следующие вопросы, скажу, что случаев с дронами могло быть и намного больше. Мы не знаем, когда омары научились это делать. Они могли бы по ночам проходить на нашу территорию, в глубину нашей оборонительной линии, и мы бы ничего об этом не знали.
Люди снова загалдели.
– Почему тогда они напали с краю? Могли ведь и на центр Шарту.