– Да, – подумав, согласился Таджура.
– А теперь мой вопрос. Чего ты боишься больше всего на свете?
Таджура подошел к ответу серьезно.
– Это не одна вещь. Я боюсь проиграть в любой игре. Боюсь своих болезней и чужих похорон.
Румпа кивнул ученику и ждал, когда будет задан новый вопрос. Выступил Нима.
– А чего Вы боитесь больше всего? – к радости одноклассников, вернул он учителю.
Румпа усмехнулся.
– Своих студентов. Никогда не знаю, чего от них можно ждать.
– Оу, – сказал Нима. Напряжение, повисшее в воздухе после ответа Таджуры, сразу разрядилось, теперь почти все улыбались. Только Хинта по-прежнему мрачнел.
– Но если быть честным, это тоже не одна вещь. Я боюсь не выполнить обещаний, данных людям, которых уже нет в живых; боюсь собственных амбиций – они несколько раз почти разрушали мою жизнь; боюсь своей судьбы – мне часто кажется, что у нее какие-то чрезмерные планы на мой счет. – Он замолчал, глядя на Ниму, и тот, как и Таджура, вдруг тоже не выдержал его взгляд. Было что-то неуловимо-особенное в серых глазах Румпы, из-за чего людям делалось слегка не по себе. – Кем бы ты хотел стать, Нима?
Нима нашел в себе силы снова посмотреть на учителя.
– Вообще... героем. Но, поскольку это время ушло... то, возможно, актером в ламах... но, поскольку я живу в Шарту... то, возможно, шерифом или специалистом по безопасности. Этот факультатив мне нужен, чтобы понять, какие природные опасности могут угрожать поселку, и как можно было бы использовать землю под нами для защиты от омаров.
Учитель кивнул. А Хинта окончательно помрачнел. Он сам лишь испытывал смутное восхищение по поводу шерифа. А тут оказалось, что Нима уже превратил эту идею в свою ясную мечту и в программу для конкретных действий. На его фоне Хинта ощутил себя вторичным, а свою жизнь – разболтанной и бесцельной. И снова он мог обвинить в этом Тави – ведь это с Тави они когда-то говорили про шерифа, и тот тогда не разделил в полной мере восторги Хинты, а тем самым сбил его с простого пути, на котором теперь уже был Нима.
– Еще я хожу на спорт, так как хочу быть сильным, и на роботехнику, так как с дронами сейчас связаны все системы безопасности.
Румпа снова кивнул. По его лицу невозможно было понять, одобряет он выбор своего ученика или нет. Следующим слово взял Ладжи Тадана.
– Уже можно задавать новый вопрос?
– Само собой.
– Хочу вернуться к прежней линии разговора. Вы сказали, что приехали в Шарту ради исследований. Но сейчас Вы здесь, перед нами, Вы – учитель. Как Вы намерены совмещать то и другое? Или у Вас просто нет средств к существованию?
Прозвучало это как вызов.
– Мои исследования могут занять годы, – спокойно ответил Румпа, – а человек не может жить вне общества. Поэтому, если я куда-то приезжаю жить, то я должен там кем-то стать. У меня была мысль найти другую работу, например, землемера-георазведчика. Но из-за нападения омаров все мирные экспедиции в пустоши свернуты на неопределенное время. В результате я стал тем, кем мог стать, то есть учителем в школе.
Класс слушал с интересом.
– К тому же я люблю преподавать, хотя раньше я преподавал не детям и подросткам, а взрослым студентам.
– А что касается Ваших средств?
– Разве это не второй вопрос? – парировал учитель. Раздались смешки. – Впрочем, я отвечу. У меня есть деньги, но я предпочитаю зарабатывать столько же, сколько трачу на проживание, потому что мои сбережения всегда могут мне понадобиться для покупки какого-нибудь научного оборудования. Теперь ты доволен, Ладжи?
– Кажется, да, – со скрипом согласился мальчик.
– Кем работают твои родители?