Румпа пробежал руками по терминалу, и в воздухе над кафедрой засияли формулы.
– Наше исчисление времени основано на все тех же терминах, которые применялись для исчисления времени на древней Земле, но наша секунда не равна их секунде, наша минута – их минуте, наш час – их часу, наши сутки – их суткам, наш год – их году. Секунды, минуты, часы и сутки были пересчитаны в соотношении одна целая сто пятьдесят пять тысячных у нас против одной целой у них. То есть их сутки, по нашим меркам, длились двадцать часов и сорок три секунды.
– А год? – спросил Нима.
– Нет. Ни наш месяц, ни наш год нельзя рассчитать по этой формуле, так как год и месяц зависят не от скорости вращения Земли вокруг собственной оси, а от скорости вращения Земли вокруг Солнца и от траектории Луны. Вращение Земли вокруг Солнца замедлилось лишь чуть-чуть. А вот вращение Луны вокруг Земли ускорилось. Наш год длится триста тридцать девять дней против трехсот шестидесяти пяти дней на древней Земле. То есть, с учетом продолжительности нашего дня, наш год немного больше прежнего земного года. При этом наш год включает в себя четырнадцать лунных месяцев против двенадцати лунных месяцев на древней Земле...
Лекция продолжалась еще час, усложняясь от шага к шагу, и, в конце концов, Хинта поймал себя на том, что ему интересно высчитывать, как одно время превращалось в другое. Он пытался вообразить себе великих древних с их совершенно иным ритмом жизни, пытался представить несчастных людей эпохи катастрофы, которые, оказывается, мучились не только от холода и голода, но еще и от того, что их дни и ночи стали непривычно длинными. А Румпа перемежал вычисления интересными отступлениями, говорил о «временной болезни», которая поразила людей после катастрофы, о последовавшей затем эпохе адаптации, о спорах ученых, которые долго не могли сойтись во мнении о том, как именно пересчитать старое время на новое и какими единицами измерения пользоваться. Под конец лекции Хинта чувствовал себя разорванным и усталым: он почти подпал под обаяние Румпы, но вместо радости испытывал какое-то мучительное чувство – обида на Тави оскоминой засела в душе, и из-за нее все по-прежнему казалось горько-кислым.
А потом случилось еще кое-что.
– Ну, вот и все, – сказал учитель, – на этом мы сегодня закончим. А теперь, используя пять минут, оставшиеся до конца урока, я хочу сделать пару небольших объявлений. – Он выключил свой терминал, и все голограммы исчезли, очищая пространство студии от мерцающих в воздухе уравнений и схем. – Домашних заданий в обычной письменной форме почти не будет. Не надо делать никаких упражнений на терминалах. Формулы знать надо, но я заранее верю, что вы будете повторять их без моей дополнительной указки. Все формулы, которые мы проходим, понадобятся вам на экзамене, прошу об этом не забывать!
Ребята усиленно закивали. Было в их согласии некоторое лукавство, потому что почти каждый, разумеется, думал, что отложит все сложное и неинтересное на самый конец полугодия.
– Это было первое объявление. А теперь второе: учитывая специфику нашего предмета, я считаю, что мы не должны проводить все занятия в этом кабинете. Хотя бы раз в месяц я хотел бы делать экскурсию к каким-то интересным местам, где можно воочию увидеть, как в окрестностях Шарту работают законы онтогеотики.
– А как же план Киртасы? – спросил Нима.
– Я над этим работаю. Во-первых, границы Шарту уже неплохо охраняются. Во-вторых, есть направления, где угроза омаров считается несущественной – например, маршрут вдоль Экватора. – Румпа бросил короткий взгляд на Хинту. Тот больше не ежился от каждого его взгляда, как в начале занятия, но все еще смотрел угрюмо. – Я буду стараться получить разрешение на эти экспедиции у школьного начальства и у администрации поселка. Вдоль Экватора я уже бродил сам – там есть места, где из скал потрясающе четко проступает слоистая порода, и можно, глядя прямо на пласт, рассказывать, как магнитное поле Экватора морфировало расположенную под нами геологическую плиту.
– Будет здорово, – поддержал Таджура.
– Но я знаю здесь еще не все, поэтому в качестве устного домашнего задания у меня просьба ко всем – подумайте, быть может, вы видели что-то интересное: необычные камни, расселины, шлейфы магмы, или даже остатки каких-то древних строений. Любой из таких объектов может представлять интерес.
– А можно уже сейчас что-то предлагать? – спросил Нима.
– Конечно. Но до конца урока уже совсем мало времени.
– Через два месяца будет годовщина гибели прежнего Шарту. Вы еще не знаете наших обычаев, так что...
– Я знаю, что почти все жители поедут к мемориалу на побережье. И я также знаю, что там есть на что посмотреть. Поэтому я еду вместе со всеми. Если до или после церемонии администрация поселка позволит мне провести экскурсию вдоль побережья, то я обязательно соберу на нее всех своих учеников: и ваш поток, и тех, кто младше, и тех, кто старше.
– Ура, – обрадовался Нима.
– Есть еще идея, – подал голос новичок Вилара Стайи, но его слова перекрыло сигналом окончания урока. Ребята начали собирать вещи. Румпа сошел с кафедры и остановился перед ним.