– Мы падаем, – будничным тоном констатировал Румпа. – Держитесь.
Раздался шорох и свист – упавшие на пол предметы заскользили под откос. Потом с грохотом поехали со своих мест стулья. Хинта успел снова вцепиться в ножки парты. Мгновение спустя за окнами мелькнула красная поверхность грунтовой дороги, а затем последовал страшный удар. Комната теперь лежала на боку, сами они повисли на металлических ножках парт. Стало почти темно – окна впечатались в землю – но какой-то свет в помещение все же проникал. Хинта запрокинул голову, чтоб увидеть, откуда он, и обнаружил, что из стены у него над головой вырваны клоки обшивки. Сквозь них было видно кисельно-розовое небо. Света добавлял индикатор атмосферы – он стремительно разгорался, перекрашиваясь из зеленого в красный.
– Маски! – тембр голоса Румпы показался Хинте измененным, и это было очень плохо, так как могло означать, что они уже в непривычной атмосфере. Он подумал об учителе и Тави, но знал, что не поможет им, пока не поможет себе. Он подтянулся, перехватился выше – теперь он снова был под той же партой, с той разницей, что пол помещения стоял вертикально – нашел опору для ног и замер, стараясь просто не дышать. Ощущая, как спертый воздух толкается в горло, он сорвал из-под парты бокс с маской. Дальше ему не нужно было думать – после десяти тысяч тренировок по безопасности любой ребенок в Шарту мог надеть аварийную маску в два движения.
Сделав два вдоха, на вкус показавшиеся ему восхитительными, Хинта посмотрел туда, где были его товарищи, и увидел, что Румпа перебирает ногами, не в силах найти опору, а Тави лезет к нему по ножкам парт. Под ними был провал в шесть метров с частоколом металлических ножек и разбитыми окнами в самом низу. Не думая о рисках, Хинта тоже двинулся на помощь взрослому. В отличие от Тави, которому приходилось взбираться вверх, он оказался на одном уровне с Румпой и мог просто шагать по ножкам парт. Увидев, что Хинта идет на помощь, Тави перестал пытаться влезть выше и сосредоточился на ногах учителя – схватил того за ботинок и потянул к опоре. С помощью мальчика Румпа, наконец, сумел поставить ноги и перестал соскальзывать вниз. Но когда Хинта дошел до него, он не дышал уже очень долго, его глаза стремительно наливались кровью, и было видно, что он вот-вот потеряет сознание. Хинта сорвал из-под парты набор и надел на него маску. После этого они все обессиленно замерли. Тави, повисший внизу, не отпускал Румпу и продолжал держать его ногу.
Секунд через двадцать учитель активировал громкую связь на своей маске.
– Живы? – свистящим шепотом спросил он.
– Кажется, – ответил снизу Тави. Хинта ощутил в груди истерический спазм, напоминающий и смех, и рыдания. Он тоже включил громкую – даже не ради слов, а просто для того, чтобы его шумное дыхание звучало вместе с остальными.
– Надо обрисовать ситуацию, – сказал Румпа. – Похоже, наш блок оторвало от здания. Эти маски на пять минут, а я не думаю, что мы выберемся отсюда за пять минут. Честно говоря, я вообще не думаю, что мы выберемся отсюда сами. Надо дождаться спасателей, а это точно займет больше времени, чем есть воздуха в маске.
– Включим маяки, – предложил Хинта. – Тогда они быстро узнают, что здесь есть выжившие. – Он достал из аварийного бокса маленькое устройство, похожее на бейджик-прищепку, и нацепил его себе на ворот.
– Здесь двадцать парт, – подсчитал Тави, – и учительская кафедра. То есть, всего двадцать один аварийный набор. Это хорошо делится на три. Придется полазать, чтобы все достать, но так у каждого из нас будет семь масок и воздуха на тридцать пять минут.
– И еще здесь есть большие восьмичасовые баллоны. Но кажется, мы до них не доберемся. – Румпа запрокинул голову и посмотрел вверх, туда, где сквозь драную арматуру просвечивало небо. – По технике безопасности, они помещаются не под партами, а в стенных нишах. Внутренняя стена помещения считается самой надежной. Но теперь, когда нас оторвало от школьного комплекса, она стала потолком. Поверить не могу.
Тави истерично усмехнулся.
– Успеют ли нас спасти за тридцать пять минут?
– Зависит от уровня разрушений в поселке.