– И как мы доберемся до этих баллонов?
– Сейчас придумаю. – Друг был с ним, и от этого Хинта ощутил иррациональную веру в свои силы. – Придерживай меня за ноги, когда я буду вставать.
Он втянул ноги вверх, оперся подошвами о ножки парты и сел на корточки. Потом, перебирая руками по стене, которая раньше была полом аудитории, он сумел выпрямиться в полный рост. Его сердце замирало от чувства высоты: стоять на ножках парты внутри лежащей на боку студии было все равно, что стоять на паре стальных штырей, торчащих из стены здания на высоте второго или третьего этажа. Хинта потянул руки вверх и почувствовал ветер. Ловушка, в которой они оказались, заканчивалась всего в полутора метрах над ним – за рваной сеткой пластиковых плиток и стальных прутьев было небо. Ячейки с восьмичасовыми баллонами находились немного ближе. Часть ячеек пострадала во время крушения блока; сквозь бреши в деформированном материале Хинта мог даже разглядеть блестящий цилиндр одного из баллонов.
– Если бы я мог прыгнуть...
– Даже не думай. Ты не попадешь ногами на опору. А я тебя не поймаю.
– Я это не серьезно.
Дополнительной проблемой было то, что ячейки с баллонами раньше располагались на высоте человеческого роста, и это означало, что Хинта не сможет дотянуться до них, пока стоит у основания парт. Ему нужно было выйти на самый край свой опоры.
– Тави.
– Что?
– Нужен прут. А еще лучше – прут с загнутым концом. Здесь много лома. Мы наверняка что-то найдем.
– Весь мусор упал вниз. Потеряем пятнадцать минут.
– Значит, прут надо найти наверху. – Хинта посмотрел на обломки той балки, которая в первые секунды землетрясения лопнула и продрала потолок, осыпав его осколками пластика. Вероятно, именно ее разрушение стало началом отделения их блока от школьного комплекса. Сейчас один из стальных обломков превратился в мостик, по которому можно было взобраться с крайней парты на самый верх, к брешам в небо. При одной мысли о том, чтобы воспользоваться этим путем, у Хинты от страха сводило желудок. Он инстинктивно боялся самой высоты, но еще больше его пугало, что он может соскользнуть вниз, разбиться не насмерть и потом долго и мучительно корчиться на глазах у людей, которым не безразличен. Он понимал, что его падение, если оно случится, замедлит их работу, и что из-за одной его ошибки, в конечном счете, погибнут все трое.
– Тави, у учителя что-нибудь получилось?
– Ивара, – позвал Тави, – у Вас есть прогресс?
– Все забито землей и мусором. Человеку тут не пролезть, даже ребенку. Но я буду копать.
Хинта вздохнул и показал на балку.
– Надо залезть туда.
– Она рухнет, как только ты на нее прыгнешь, – сказал Тави. – А даже если не рухнет, ты не удержишься на ней – у нее острые края. Нельзя доставать прут с таким риском. Мы придумаем другой способ. Я в нас верю.