Шарту остался позади. Тихоходный плыл над зелено-желтыми полями.
– Я боялся, что ты опаздываешь из-за матери, – сказал Хинта. Тави кивнул.
– У нас с ней был разговор. Не сейчас, вчера, поздно вечером. Она украла четыре часа моего сна: два часа мы ругались, и еще два часа после этого я не мог успокоиться. Но видимо, эта битва зарядила меня такой энергией, что я до сих пор не чувствую недосыпа.
– Я думал, она попытается остановить тебя в последний момент.
Тави качнул головой.
– Вечерний разговор был исчерпывающим. И боюсь, последним. Потому что он был первым нашим честным разговором за все эти месяцы. Мы выложили все карты на стол. Я признался ей, что знаю. – Хинта посмотрел на спину сидящего впереди Фирхайфа. Тави перехватил его взгляд. – Здесь нечего больше скрывать. У меня будет брат. Его отец – Джифой. Мама собирается подписать с ним брачный контракт до того, как родится ребенок, то есть в течение полугода.
– Значит, слухи не врали, – пробормотал Фирхайф.
– Какие слухи?
– Обычные толки-кривотолки-пересуды. О том, что Эрника Руварта ведет себя в совете так, будто у нее вдруг стало в три раза больше власти. И о том, что она скупает в поселке недвижимость.
– Я не знал. По крайней мере, про недвижимость.
– Но это так. Она даже кое-кого разорила ради своих дел. Поговаривали, что она пыталась купить куврайм. Люди гадали, откуда у нее деньги. Версий было две – наследство из Литтаплампа и деньги Джифоя. Я думал, ты об этом знаешь больше остальных, но хранишь ее секреты.