— Нита, что ты хочешь доказать своим голоданием? — устало спросил гибрид, который пришел вечером на третий день моей забастовки.
Я демонстративно плюнула на пальцы и перевернув страницу процитировала:
— Избегание столкновения с большими силами свидетельствует не о трусости, а о мудрости, ибо принесение себя в жертву никогда и нигде не является преимуществом.
— Ты до сих пор мелочно обижаешься за новый контракт? — едко хмыкнул Клаус.
— О, вот это прогресс! Где календарь, чтобы обвести этот день и отмечать как «День, когда Всемогущая Зломордушка начал соображать», — не менее едко ответила я. — Ну, а вообще и да, и нет. Во-первых хоть мог согласовать со мной этот контракт, а во-вторых — за кого ты меня принимаешь? Я вообще-то не шлюха, чтобы просто взять и переспать с чел… существом, которого едва знаю, — уже ровным голосом честно сказала я.
Нет, мне правда было очень обидно. У меня много было случаев, когда кто-то пытался зажать за углом и изнасиловать. В первый раз это был брат моей подруги. Ему было 29, а мне 15. От избитой и зареванной меня его оттащил отец подруги, пришедший на час раньше, чем надо. Я никогда наверное не забуду ощущения — стыда, тошноты, слабости и беззащитности до истеричного крика в горле. Он потом сам потребовал, чтобы я написала на его сына заявление, сказав, что ” такая мразь — должна быть в положенном месте». И за это я была ему благодарна. Папа подруги поступил очень благородно тогда, но и сломался. А подруга обвинила во всем меня и потребовала больше не появляться в их доме, так как «лживой шлюхе» больше не рады. С тех пор я носила электрошокер, перочинный нож и научилась приемам самообороны. И они не раз спасли меня от таких экземпляров. Платья, мини-юбки, сильно облегающая одежда, тонкие майки на бретельках и все намекающие на женственность вещи — я сожгла тогда.
От горьких воспоминаний меня отвлек судорожный глубокий вздох и звон разбитого стекла. Я посмотрела на Клауса, который вдруг с силой сжал стакан виски, отчего он лопнул. Осколки опали на на деревянный пол, а жидкость разлетелась в стороны. Само лицо гибрида представляла собой смесь злости, удивления, гнева и… сожаления?
— Эй, мы не в мексиканском сериале, чтобы бить демонстративно посуду! — возмутилась я.
— Нита, ты видела? — еле сдерживая бешенство спросил он меня.
— Что? Что у тебя с головой проблемы? Давно! — ехидно ухмыльнулась я. Секунду и злобный взгляд переметнулся на меня и… утих?
— Я хотел бы попросить прощения за свое неподобающее к своей гостье поведение, и пригласить поужинать в ресторан, — галантно вдруг произнес Клаус. Без всякой, блин, злобы!
Вы слышали что-то упало? Оу, это моя челюсть, которая вместе с осколками покоилась на полу! Кто-нибудь мне её подаст?!
— Эээ… Что? — шокировано выдохнула я. У меня глюки, да?
— Прости, что обидел тебя, — медленно и с расстановкой начал он. — Не хотела бы ты наконец поесть. Со мной. В ресторане, — издевательски растягивая слова ответил он.
— Ты что попросил прощения? Передо мной? — все еще пребывая в прострации дивилась я. — Так, я поняла. Меня во сне чем-то накачали и мне все это снится, да? Или ты добрый двойник Зломордушки I Грозного? — выдвигала версии я, не давая и рта раскрыть Клаусу. — Или что-то случилось? — подозрительно сузив глаза спросила я.
Клаус закатив глаза, еле сдерживая гнев начал:
— Я просто признаю, что был не прав и…
— Боже! Тебя обнять? — с сочувствием проговорила я. Услышав характерное рычание, я наконец поняла, что это не сон, а реальность. — Ладно, я принимаю твои извинения, — великодушно ответила я.
— Я счастлив, — процедил сквозь зубы он.
— Я рада, — улыбнулась я. — Ну, так мы идем ужинать?
— Всенепременно. Кстати, что ты говорила насчет жарких объятий? — хищно улыбнувшись спросил он.
— Только после ужина. И если вы Ваше Зломордушничество, будете себя хорошо, то я, так уж и быть, обниму вас… как друга, — весело ответила я.