Ритм танца возрос до невыносимой быстроты, и в глазах у крестьянина всё поплыло. Столь быстро плясать могли только тэнгу. Вдруг барабаны смолкли, и танцоры, резко подпрыгнув, буквально вонзили себя в землю каблуками гет. Земля, казалось, вздрогнула от колоссальной нагрузки, ив этот момент неосторожным движением крестьянин выдал себя и привлёк внимание отвлечённых от танца карасу.
Дайтэнгу в полной тишине стояли перед своими избранницами, а те будто бы не торопились с выбором. Наконец, одна из них медленно подошла к стоявшим полукругом мужчинам и встала напротив одного из них. Её широкие белые крылья раскрылись, образовав купол между ней и избранником, и дайтэнгу шагнул к своей невесте, также расправив крылья. Как только их перья и длинные носы соприкоснулись, оба пропали. После этого настала очередь остальных. Но крестьянину было не суждено досмотреть до конца великолепную церемонию, потому что он вдруг почувствовал позади чьё-то присутствие. Оглянувшись, он повалился на спину и едва успел вытащить из-за пазухи дар монаха, чтобы пояснить цель своего появления, но нависший над ним карасу пронзительно закричал страшным птичьим голосом, схватил несчастного и исчез вместе с ним.
Очнулся крестьянин внутри огромного поваленного дерева, служившего домом одному из дайтэнгу. В полутьме в тот же миг вспыхнул два жёлтых огня. Дрожа от страха, японец выставил перед собою перо, умоляя не трогать его, объяснил, что не желает зла ёкаям, а это перо ему дал тот, кого воспитал один из тэнгу.
Перо в тот же миг было выхвачено из дрожащих рук крестьянина. Внутри ствола словно стало светлее, и потрясённый человек узрел перед собой огромного – больше, чем танцоры, - седого дайтэнгу, с тонкими белыми усами и бородой. Чёрные крылья подобно двум горам высились у него за спиной. Старый ёкай грозно смотрел на пришельца, чуть оскалив жёлтые зубы. Не сразу крестьянин заметил рядом с ним ребёнка тэнгу – ту самую девочку, которую спас монах. Она цеплялась за одежды отца. На вид ей было лет двенадцать по человеческим меркам.
Грозный ёкай прищурил глаза, разглядывая перо, затем отдал его дочери.
«Тебе повезло, - раздался в голове у крестьянина громовой голос. – Не принеси ты это перо, я бы убил тебя на месте. Зачем ты пришёл сюда? Мой сын в опасности?»
Крестьянин не сразу смог ответить: страх завладел им ещё сильнее после того, как он понял, что только что был на волосок от смерти.
- Я… я просто хотел передать вам весточку от него. Чтобы вы знали, что он по-прежнему несёт свою службу в ваших краях, искупая вину перед народом тэнгу.
Говоря это, он невольно глядел на дочь ёкая. Малышка застенчиво улыбалась ему. И если бы не цвет её кожи, крылья и длинный нос, она ничем не отличалась бы от человеческого ребёнка с этой невинной улыбкой. Внезапно крестьянин осознал, что испытывает сильную ненависть к тем, которые когда-то пытались мучить это славное дитя, и ему стало стыдно за подобных себе. Тэнгу имели полное право ненавидеть людей, и он не мог их в этом винить, раз сами люди довели ёкаев до этой вражды.
Словно почуяв этот эмоциональный всплеск, дайтэнгу сказал:
«Мы храним эти места дольше, чем существует род людской, и поначалу были подобны вам и даже пытались с вами воевать – такова наша природа. По этой причине среди нас всегда больше мужчин, чем женщин. Соперничество и жажда противостояния с другими демонами у нас в крови, мы не можем без этого. Но люди порой хитрее, и мы начали их избегать. Если будет нарушен баланс и гармония в природе, мы исчезнем. Некому будет защищать леса и горы от посягательств человека. Я вижу, что ты пришёл сюда с добрыми помыслами, но ты видел наше таинство, а за это надлежит уничтожить, чтобы ты не рассказал об этом людям. Но поскольку за тебя поручился мой сын, и перо тому подтверждение, я отпускаю тебя, и даже память тебе не сотру. Только покинув наши края, ты поймёшь, что никогда больше не вернёшься сюда снова. Люди и ёкаи не должны соприкасаться. Передай моему сыну, что я помню о нём и рад, что с ним всё в порядке, но наши миры должны оставаться разделёнными».
Крестьянин пообещал исполнить всё в точности. После этого гоблин поднял правую руку, и в ней возник веер хаутива. Перо проплыло по воздуху и закрепилось в веере, который состоял из таких же чёрных перьев. Тэнгу взмахнул им – и крестьянина сдуло прочь, в мгновение ока переместив на тропу. Оглянувшись, он увидел, что обитель тэнгу теперь далеко позади.
Раздумывая о том, что с ним приключилось и почти не веря в это, он не заметил, как добрался до пагоды. Вышедший навстречу монах спросил, что, должно быть, поиски оказались неудачными, на что крестьянин возразил:
- Я встретил вашего отца и отдал ему перо. Он помнит о вас и рад, что вы в добром здравии.