Шагнул обратно за порог и хлопнул передо мной дверью.
А я остался за ней — пытаться понять, что же делать дальше.
====== Глава 3 ======
Глава 3
По вторникам ко мне приходила уборщица, смуглая худая женщина лет сорока по имени Смадар. Вот и сегодня — я едва успел продрать глаза, а она уже открывала дверь своим ключом. Обычно на эти пару часов я обязательно планировал что-нибудь вне дома, но сегодня не успел — проспал.
— Адам! — весело крикнула она своим хрипловатым прокуренным голосом — ты почему дома сидишь? — А куда идти? — сонно ответил я. — Да куда хочешь, только не мешай мне.
— Понял, выметаюсь. Кофе в…
— …буфете, сахар в холодильнике. Знаю. Давай-давай. Иди вон тоже кофе попей… Может, познакомишься наконец с какой-нибудь приличной девушкой.
Выгнанный из собственного дома, я решил проехаться до южного Тель Авива. Как и всегда в таких случаях, я очень скоро горько пожалел о своем решении — сначала постояв в порядочном количестве пробок, а потом проведя минут пятнадцать в отчаянном поиске парковки. Наконец нашел что-то в районе старой автобусной станции.
Несмотря на то, что стояла середина рабочего дня, улицы города были битком забиты гуляющими. Я прошелся по району, который чем-то напоминал среднее между Найроби и чайнатауном, потом вернулся к машине и поехал туда, куда собирался изначально.
Мне давно уже следовало туда наведаться.
Говорят, что люди мечтают о бессмертии, но очень часто не знают, чем занять себя в скучный дождливый день.
Это правда. Когда ты бессмертен, время становится врагом номер один.
Его — времени — за две тысячи лет у меня было очень, очень много. Большую часть я тратил на странствия с места на место, на поиск ночлега, еды, безопасности. Но в какой-то момент крыша над головой находилась, брюхо оказывалось набито, ничто мне не угрожало.
Скука — вот чем являлся мой второй враг. Не сарацины и не крестоносцы, не римские воины и не испанская инквизиция (тут я вспомнил цитату из Монти Пайтона и усмехнулся).
Во все века и времена, я в первую очередь боролся со скукой.
Я перепробовал все, на что расщедрилась человеческая фантазия, дабы расшевелить и развеселить свой праздный разум: пил вино и курил опиум, спал и с женщинами, и с мужчинами, в разных комбинациях и количествах. Осознавая свою бесталанность, я тем не менее на долгие годы посвящал себя различным искусствам — писал, высекал из мрамора, даже лицедействовал. Иногда проникался любовью к спорту — особенно, когда это оказывалось в почете, и опять-таки пробовал все подряд. Остынув к физическим упражнениям, отдавался наукам, медицине, литературе…
Хотя две тысячи лет и покажутся кому-то просто большим числом, по личному опыту могу сказать, что для человеческого разума просуществовать так долго — все равно, что прожить бесконечность. А я ведь был всего лишь человеком, несмотря на бессмертие и сопутствующую ему неуязвимость. Может, боги и могут легко скользить по глади времени, не сознавая его течения — я честно прожил все эти миллиарды миллиардов секунд, каждую до единой.
К моему облегчению, мой разум не повредился — по крайней мере, буйнопомешанным я точно не являлся. Наверное, этому способствовала моя счастливая, как у Шерлока Холмса, способность забывать ненужное. Спустя несколько прожитых веков я обнаружил, что память милосердно отпускает многое, чему я был свидетелем. Я знал, что видел войска Саладина и Ричарда, стоящие друг напротив друга за мгновение до жесточайшей битвы — но деталей того дня я не помнил, как не помнил лиц Яна Гуса, Талейрана, или Тьюринга, хотя точно видел их всех. Встречи остались в моей памяти лишь в виде сухих фактов, лишенных деталей или эмоций, тогда как другие, куда менее замечательные вещи, я порой помню куда как лучше. Помню нежную прохладу галилейского моря, до того, как на его берегах появился город Тиберия. Помню клубы пыли и песка под копытами армии — чьей, когда и где?..- не знаю. Помню солнце, вздымающееся над полями, где охотился на уток с какими-то то ли горожанами, то ли дворянами — через много лет я снова гулял по этим полям, только теперь уток не было и в помине, а название стало очень претенциозное — елисейские.