— Ты быстро.
— Сам удивляюсь! Пробок почему-то вообще не было. Ну так что у тебя сегодня?
— Молодой парень, двадцать лет. Мы оба знали, что это значит. Тяжело, очень тяжело уходить в молодом возрасте. И тяжело провожать молодых. Слезы, злость, обида. Почти всегда. — Нет проблем. Веди меня, Сусанин. Мы прошли в комнату, идентичную той, где лежал дядя Идана. А может, это была та же самая комната. Даже стаканы для воды на красивом столике в углу стояли так же, как я запомнил в прошлый раз. — Рои — позвал Идан. Паренек на кровати выглядел не старше пятнадцати, и вместе с тем, его глаза смотрели на меня так же, как глаза выживших в Освенциме в сорок пятом. Взглядом человека, видевшего все — и ад, и смерть. — Привет, Рои — сказал я негромко. — Это еще что за хрен? — спросил он хрипло, с сильной отдышкой. — Адам работает у нас в хосписе, проводит время с гостями — отозвался за меня Идан. — А, проводник в мир иной, значит — хмыкнул Рои — наслышан… наслышан о таких… как вы. Любите смотреть… на умирающих, да, Адам… или как вас там? Потом передергиваете… себе в туалете, наверное?..
Он закашлялся — слишком уж длинной получилась речь для измученных легких.
Идан открыл рот, чтобы ответить, но я его остановил.
— Дальше мы сами, ладно? Иди к своим.
Дождался, пока за ним закроется дверь и, повернувшись с Рои, сказал:
— Если не хочешь проводника, просто скажи и я уйду. Все сугубо добровольно. Тот пожал плечами.
— Мне все… равно.
Я уселся в неизменно удобное кресло лицом к нему. — Что хочешь пока что делать? — Не умирать — глухо ответил он. Я хмыкнул. — Еще что? — Ты… не соцработник, да? — Нет, не соцработник. А что? — У них всегда… есть что сказать… в утешение. А ты… зачем здесь? Смеяться…надо мной? — Смеяться над умирающим от рака ребенком? Таких ублюдков я в своей жизни пока не встречал — сказал я без тени улыбки. Рои облизал губы. — Почему… ты стал проводником? Я подумал над его вопросом. Самого это интересовало. — Потому, что на данный момент это придает моей жизни смысл — нашел подходящий ответ — Эгоистичненько — хмыкнул он. — Какую причину ты хотел бы услышать от меня? — Что ты… хочешь облегчить людям… страдания. Сделать смерть не такой… невыносимой. — Я делаю это прямо сейчас. — Что-то… незаметно. Я уселся поудобнее. — Ты сказал родителям, что тебе лучше, хотя сам знаешь, что это не так — чтобы они не приезжали сегодня сюда. Тебе говорили, что в некоторых случаях хоспис предоставляет гостям проводников. А еще тебе хочется выместить страх и злость на ком-то, но не на своих родных. Не ты первый, не ты последний. Для этого я здесь.
Рои не ответил. Сил у него, видимо, почти не осталось, потому что он закрыл глаза и молчал. Я видел, как время от времени по его виску сползают вниз прозрачные слезы и, стекая по лысому черепу, прячутся в ткани подушки.
— Как ты думаешь… что… будет… со мной… дальше? — спросил он. — Я не знаю — честно отозвался я. — Рай?.. Ад? Перерождение?.. Неужели никаких… теорий? — Вообще никаких. — Не умеешь… утешать. Черт… ну и облажался… — он шмыгнул носом, выглядя в этот момент едва лет на двенадцать. Я наклонился к нему. — Если я скажу, что после смерти ты попадешь в рай, тебе станет легче? Он криво улыбнулся, не открывая глаз. — Нет. Потому… я в это… не верю. — Так зачем слушать ложь в свои последние часы? — А что еще…слушать? — сказал он устало. — Ты решай. — Хочу… хочу, чтобы…рассказал мне… всегда хотел сказать… умирающему… но…не делал. Я взял ладонь Рои в свои руки. — Ну тогда слушай. И я сделал то, что он просил. Я рассказал ему про гостя в покоях царя Ирода, про разлившееся вино и про века скитаний. Я говорил тихо, почти что ему на ухо. Я открывал свою тайну в первый и последний раз в своей жизни — и только ему. Замолк, когда понял, что он больше не дышит. Жизнь, благодаря современной фармацевтике, ушла из него безболезненно и незаметно.
Я дождался медсестру и вышел.
С Иданом мне сегодня общаться не хотелось и я сразу же поехал домой. Что-то говорило мне, что в ближайшее время будет не до волонтерства. А может, и не будет никогда.