— Бадхен скоро все вспомнит. Не сегодня, так через год. Если уж вы объявили охоту на его «ошибки молодости», сам знаешь, чем это закончится — по крайней мере, для меня. Женя молча слушал. Он вообще был хорошим слушателем. — Почему рассказал? Мне было жаль того мальчика. Он не хотел слышать сказку про рай, а мне…
Я помолчал, собираясь с мыслями.
— Мне, наверное, хотелось, чтобы хоть кто-то на этом свете хотя бы недолго, но узнал правду. И узнал бы про меня, про то, что я существую на этом свете…
— …и немного пожалел? Я вздрогнул. — Может быть. Почему бы и нет? — Ты получил, что хотел? — Не знаю. Он умер раньше — криво усмехнулся я. Женя вздохнул. — Мне надо идти. Если Костик начнет тебя расспрашивать — соври что-нибудь. — А он начнет? — Я не знаю. Будем надеяться, что нет. — На чьей ты стороне вообще, Финкель? — спросил я. Уж очень странно он себя вел в последнее время. — Как ни странно, но на твоей, Адам. И на твоем месте очень ценил это, и не был бы хамлом. — Спасибо. Я учту — ответил я, и теперь точно не шутил.
Костик позвонил тем же вечером, но совсем по другому поводу.
— Завтра у меня встреча с нашими старыми друзьями. Хочешь присоединиться? — С которыми из них? — С Викой и Саулом. — Решил их поодиночке прикончить? — Предлагаешь всех оптом? Устроить им, так сказать, Красную свадьбу? — Я просто пытаюсь понять, как нас потом Женя будет вытаскивать из тюрьмы. Убийство, знаешь ли, это подсудное дело. — Убийство людей — да. А они — не люди. — Ну, не знаю. Документы у них есть, выглядят вполне по-людски, налоги платят. Значит, люди. Я бы даже сказал — граждане. — Опять клоуничаешь, Адам? — Не совсем. Они — твои создания, как и многое вокруг. Ты всегда уничтожаешь то, что тебе не по душе? Тогда почему бы не начать с чего-то простого, например, с комаров, налогов, или гепатита? — Еще бы знать, как — с тоской ответил он. — Если придумаешь, скажи. Запатентуем. — Тьфу, я не про комаров говорю. Я про этих… тварей. — Так ты точно решил их убить? — Я понимаю, на что ты намекаешь, Адам. «И все они — создания природы», святость жизни, бла-бла. Извини, мне это как-то по барабану. Одна живых людей покупает, другой — мертвые души. Я не хочу оставлять их в живых.
— Я понимаю. Но и помогать тебе не хочу.
Вряд ли стоило говорить это Костику, но я никогда не убивал. Трудно прожить две тысячи лет, пережить темное средневековье, видеть тысячи смертей, и при этом самому не убить. Но я просто… так и не смог. Начинать сейчас? Глупо.
— Можно к тебе приехать? — спросил он внезапно. — А? — я задумался и не сразу понял, что он хочет.
— Хочу тебя. Можно?
— Как у тебя все легко. Хочу — люблю, хочу — убью.
— Это ты про что сейчас? — недоуменно сказал он — убить я хочу не тебя, а мороки свои, а о любви вообще никто не говорил.
Хорошо, что он не помнит, что я тоже был у него на прицеле, подумал я. И чем позже вспомнит, тем лучше.
— Я спать иду, Костик. Извини, очень длинный день был. Давай как-нибудь в другой раз. — Динамщик — хмыкнул он беззлобно, и на том мы распрощались.
На следующий день Бадхен повторил свое приглашение на рандеву с «одноклассниками». Несмотря на мой вчерашний категоричный отказ, сегодня мне было скучно. Плохое настроение, вызванное проводами Рои, улучшилось, и я, немного поломавшись для проформы, согласился.
Встреча проходила, как ни странно, не в фешенебельном ресторане, чего можно было бы ожидать от столь почетных гостей. Вместо этого мы подъехали к невзрачному пятиэтажному зданию песочного цвета в центре Тель Авива, в двух шагах от площади Рабина*.