— Он украл у нас Справедливость, но мы освободим ее!
«Они серьезно, — холодея, подумал Ваймс. — Они зовут чертового древнего демона Справедливостью и поклоняются ему. Они чокнутые».
— … в день, когда погаснет солнце, — не унимался Бобби, — она вернется и покарает наших обидчиков!
В порыве вдохновения Бобби опустился на пол камеры и пальцем по вчерашним опилкам вывел проклятый знак.
Пустяк. Просто кружок да закорючка… Ерунда… Ваймс понял, что любуется тем, как медленно стружки осыпаются на дно «хвоста», это завораживало.
В кармане запищал свою мелодию Груша. Какая-то далекая часть Ваймса утверждала, что ему пора. Что-то где-то там его ждет… Что-то Важное. Но тут капля крови из ссадины Бобби упала на опилки.
— Привет, Введи-свое-Имя, полчаса до чтен…
Ваймс захлопнул бес-органайзер. Не нужно было ему мешать.
— Оставь нас, — бросил он стражнику у двери.
— Сэр?
— Я сказал оставь нас!
Он услышал, нет, почувствовал, как констебль за его спиной вздрогнул, а потом поспешил по лестнице наверх. Хлопнула дверь, и подвал погрузился в полумрак, разгоняемый только четырьмя коптящими фонарями.
Пожалуй… У него было еще несколько минут.
— Боюсь, вы не до конца понимаете ситуацию, ребятки, — Ваймс медленно выпрямился и открыл створку фонаря, который держал в руке. Пламя робко заплясало на сквозняке, такое хрупкое и недолговечное.
Ваймс задул его.
Тени, как длинные щупальца, протянулись вглубь камер. Глед тихо охнула и отшатнулась от решетки, даже Бобби заткнулся.
— Допустим, тот, кого вы так настойчиво зовете, действительно придет и покарает всех, кому вы желаете смерти… — Ваймс не спеша погасил сигару и снял с крюка второй фонарь. — Что же случится дальше?
Еще один огонек погас. Тени стали гуще.
— Справедливость… — голос Бобби уже не звучал так уверенно, — справедливость восторжествует?
Ваймс усмехнулся.
Они и вправду забавляли Его.
«Узнай у них имена. Имена тех, кто их на это надоумил. Они сдадут его. С них довольно. Они уже на все готовы».
— О да, она восторжествует.
Ваймс подошел к третьему фонарю. Опилки, устилающие пол, глушили звук шагов, он двигался бесшумно. Еще одна тень среди десятка других.
— Говорите, Лора сама пошла на это? Думаете, она понимала, что делает? Думаете, ее смерть… — Ваймс прихватил фитиль пальцами, и тот погас с жалобным шипением, — не на вашей совести?
Темнота в подвале стала почти осязаема. Плотными черными кольцами она вилась вокруг последнего зажженного фонаря. Мелопласт упала на пол и обхватила голову руками. С губ гномихи сорвался стон, больше напоминающий предсмертный.
— Прекрати, зачем ты гасишь их?! — не выдержал Бобби. Он уже растерял всю свою злобу и смелость и сейчас неуверенно топтался в углу камеры, куда еще доставал свет.
Ваймс потянулся за последним фонарем. Старый крюк нехотя скрипнул, и последняя искорка, отделявшая все вокруг от темноты, оказалась у него в руках. На какой-то миг власть Ваймса стала абсолютной и такой естественной.