Злиться и махать руками было бесполезно. Такая тактика и в лучшие дни не приносила особых плодов. Поэтому Ваймс попытался унять свои эмоции (пусть и получилось это не сразу) и действовать рационально.
Сперва он отправил Моркоу на место преступления, и это было самым верным шагом. Как бы на самом деле ни работал тот проклятый рунический круг, что бы ни заставляло кровь в нем оставаться свежей или будто по команде испаряться, Ваймс был уверен, что именно эта чертовщина и была причиной его проблем с самоконтролем. В этом прослеживалась определенная логика. Впервые проблемы начались, как только он коснулся заговоренной крови. Потом были дым, шум, навязчивые видения. Ваймсу не был нужен волшебник, чтобы увидеть здесь закономерности. По всему выходило, что ему было лучше держаться от них… в отдалении. И все же, где носит этого волшебника-специалиста?
Ваймс приветствовал дежуривших у входа в Ярд стражников и торопливо спустился в мертвецкую. Это было его «затем». Выяснить каким образом двое заключенных, запертые в одиночных камерах, под охраной, умудрились покончить с собой.
В мертвецкой Ваймса встретил Игорь в компании двух ныне покойных сектантов. Выглядели они погано. Еще не успевшая сойти синюшность, выдавала в них удавленников.
— Вот дерьмо… — сквозь зубы выдохнул Ваймс. — Как они раздобыли веревку? Мы ведь обыскали их.
— Бобби разорвал свою рубашку и сделал удавку из лоскутов, — Игорь с привычной бесшумностью возник за его плечом. — Перед тем, как повеситься, он сумел передать такую же удавку в соседнюю камеру.
Картина не складывалась. Бобби Зряш был туп, как пробка. Он бы не сообразил, что суп надо есть ложкой, пока ему на это не указали, а уж догадаться скрутить веревку из собственной рубахи? Неужели его надоумила к этому Мелопласт? Нет, маловероятно. Ваймс помнил, что когда он покинул камеры, гномиха не выглядела особенно способной на хитрости. Да и Зряш не производил впечатление человека, который хочет умереть.
Ваймс склонился над телом Бобби, разглядывая уродливый темный рубец на шее покойника.
— А они точно… — начал было Ваймс.
— Сделали это сами? — Игорь без труда понял куда он ведет. — Да, сэр. Я все проверил. И положение, в котором их обнаружили, и их вес, и особенности…
Ваймс жестом остановил его. Предположение и впрямь было слабым. Никто бы не сумел незамеченным пробраться к камерам через участок, полный вооруженных стражников. Итак, это и впрямь самоубийство. Пусть так, но странностей и вопросов от этого не становилось меньше. Ваймс напряг память. Он точно помнил, как поднялся наверх и приказал констеблю снова зажечь фонари, а вот несколько минут до этого… Проклятие, зачем он вообще стал гасить фонари?!
— Как мы умудрились это прохлопать?
Самоповешение — не самый быстрый и легкий способ умереть. На деле, оказавшиеся рядом без труда могут успеть спасти самоубийцу, если он, конечно, не сломает себе шею особенно неудачным рывком. Но размаха для рывка в камерах не было. Так отчего же дежурный не среагировал вовремя?
Игорь недоуменно пожал плечом. Ему тоже ситуация казалась довольно странной.
— Кто дежурил этой ночью? — спросил Ваймс.
— Старший констебль Подмигиш, сэр. Он ждет у вашего кабинета.
***
Старший констебль Подмигиш сидел на скамье у двери Ваймсова кабинета, сжимая в руках значок стражника. Судя по его лицу, мыслями констебль был очень далеко от участка, и все эти мысли, как одна, были полны отчаяния, безнадежности и какого-то мрачного изумления. Погруженный в себя, Подмигиш не сразу заметил подошедшего к нему Ваймса.
— Дурная выдалась ночка, правда?
— Да уж… — Подмигиш поднял глаза и сообразив, кто перед ним, тут же подскочил с места. — Сэр!
Ваймс посмотрел на него. На побелевшие от усилия пальцы, сжимающие любовно отполированный значок, на испуганно распахнутые глаза. И не видел в этом взгляде желания сбежать и забиться в нору, скорее искреннее недоумение. Ваймсу очень хотелось верить в невиновность парня, но лучший способ поверить — это убедиться.
Ваймс сел на лавку и похлопал ладонью по сиденью рядом с собой. Его гнев утих, уступая место стражническим инстинктам. Нет, он не намерен был, как тупой солдафон, отчитывать провинившегося паренька. Намного важнее сейчас было выяснить, что же на самом деле приключилось ночью. Подмигиш осторожно присел на самый краешек скамьи. Какое-то время они оба молчали.
Ваймс закурил. Дым сизым облаком поднимался к потолку. Краем глаза Ваймс заметил, как опустились плечи старшего констебля Подмигиша.
— Это я виноват, сэр… — произнес он. — Я уснул на посту.
Ваймс выпустил еще одно облачко табачного дыма.