Меньше жизни.
Только собственные кошмары с глухим шумом волн. Только смерть. И он стал лёгкой добычей для всех, кто так цеплялся за этот мир, таился злом в щелях. Говард стал для них нитью и проходом в мир.
Вратами. И их надо было сломить, выпить дотла терпкий сок жизни.
Духи не знали, что у врат есть цитадель.
— А ну-ка нахрен идите!
Злой рык Ричарда, кажется, рассек их клубок. Сейчас кузен походил на разъяренного быка с всклокоченной бородой и сжатыми кулаками. Духи метнулись к нему, но тут же взвились сизым дымом от сыпанувшей под них чёрной соли.
Говард смутно видел брата — несколько всё ещё кружили рядом, дым тяжело жёгся под кожей, а дыхание спёрло.
— И-и-гра, — вздохнули духи, — раз, два, кто из вас умрёт быстрей?
Чьи-то когти распороли ткань рубашки и коснулись рёбер, под которыми ещё билось сердце, прочертили со скрипом несколько кровавых полос вниз от шеи до живота.
Говард дёрнулся, но его давило паникой.
Не хватало воздуха, и ему казалось, что тяжёлые руки его топят. Глубже и глубже, сжимая со всей силой горло, а перед глазами поплыли тёмные круги. Почти предсмертная агония, с которой он не справится. Он может чувствовать смерть, но разве этот дар спас его родителей?
Разве справился дядя Элдред?
Он всего лишь корм для рыб.
— Вку-у-усно, — стонали духи, пожирая жизнь. — Ещё. Больше. Ночь будет долгой. Ночь будет полна крови. Ночь будет нашей.
Нет воздуха. Нет ничего. Только мрак и шторм внутри. Только одиночество. Вот порог смерти — холодная бездна, в которой ты тонешь снова и снова, и короткий последний миг становится вечностью страдания. Бескрайней мукой одиночества. Никакого света или облегчения.
До Говарда донесся крик брата.
— Нет! Только не Дик!
Духи пришли по дороге к вратам, выложенной из чёрных кирпичей его дара.
Так пусть и проваливают в самое пекло!
Ведь врата ещё нужны, чтобы защитить цитадель.
Говард рванул вверх из собственной пучины.
Его ногти противно царапнули по мягким обоям, разорвав их в клочья, а в клоаку из багрового свечения и запаха перегноя ударила волна мощи, разметав их по комнате.
Освободившись и откашлявшись, Говард рванул к Ричарду, который уже поднимался с пола, и протянул ладонь, измазанную кровью. Наверное, он сейчас и выглядел, как проклятый колдун. Порванная рубашка, кровоточащие царапины на груди, синяки на горле, ошалевший безумный взгляд расширившихся зрачков от дурмана трав.
— Изгоним их?
— В сам чёртов ад! Главное, не выпускай из квартиры.
— Вас-с д-двоё, н-нас м-много…
— Н-ночь не к-кончена…
— М-мы можем м-м-мучить… м-много к-кошмаров…