Однажды вечером посреди туманного и зыбкого нигде и на очередном постоялом дворе, Драгош признался, что голоса слишком назойливые.
— Они тянут куда-то, — шепнул он, когда оба пытались уснуть, ворочаясь на жёстких матрасах под шорох дождя за стенами дома. — А их истории… совсем не чёткие. Я не могу почувствовать ни одну из них.
— А как твои воспоминания?
— Иногда мне кажется, что их воруют призраки, чтобы почувствовать себя более живыми.
Стефану определенно не нравился лес Хойя-Бачу, о котором до этого он только слышал сплошные небылицы.
Постоялые дворы на их долгом пути не оказались исключением.
Стоило кому-то прознать, что компания из трёх молодых людей направляется в места, окутанные кровавыми историями, в самое сердце Трансильвании, как сразу начинались охи, вздохи и напутствия.
Кто-то говорил про осиновые колья, другие про святую воду и обязательно нательный крест. Но ни одного проверенного метода, конечно. Люди или возвращались в полном порядке, или не спасали никакие молитвы и обереги.
Закончив с дневником, Стефан закрыл его, задержав пальцы на мягкой коже обложки и прислушиваясь к стуку сердца брата. Медленному и неохотному, но живому.
За эти несколько дней призраки мало беспокоили их обоих. Возможно, здесь их и нет. Или все прячутся в глубинах леса и местных кладбищах.
Тем страннее прозвучал возглас Драгоша:
— Не садитесь в это кресло!
Хрупкая девушка тут же замерла, схватившись руками за мягкую и слегка вытертую спинку. Повисла напряженная и гулкая тишина, а все взоры устремились на странного молодого человека, подавшегося сейчас вперёд.
— О, позвольте узнать, почему?
— Оно занято старухой, которая замёрзла много лет назад лютой зимой. И теперь постоянно греется у огня.
Изящно поднявшись с диванчика в углу, где она читала книгу, Элен привлекла внимание на себя:
— Мой кузен всего лишь шутит. Такие развлечения популярны среди наших знакомых, к тому же, мы ведь и правда направляемся в таинственный Хойя-Бачу. Впрочем, почему бы не устроить вечер историй о призраках?
Стефан заметил, как дёрнулся от этих слов Драгош, крепче сжав деревянную кружку с грогом. Дама строго позвала к себе свою спутницу, скользнувшую к ней спугнутым олененком. Старик тут же припомнил какой-то случай с проклятым портретом и обязательной историей про его жертвы.
Правда, вскоре все разморились от подогретого вина, горячих обсуждений про правдивость таких историй и позднего времени. Даже Элен поднялась к себе, пожелав братьям спокойной ночи перед долгой дорогой.
Оставшись наедине с Драгошем, Стефан подошёл к нему и положил руку на плечо, передавая свою уверенность в нём.
— Драгош, я знаю, что это не шутки. Я верю. И Элен тоже.
— Всё в порядке.
— Нет. Я знаю, что нет. Просто многие другие не поверят, даже если сунуть им призрака прямо под нос.
— Там и правда сидела старуха. И ей было очень холодно. Я бы предложил ей свой шарф, но она быстро исчезла.
Стефан ни на секунду не усомнился в словах брата. Однажды тот притащил на кладбище скрипку и совершенно отвратительно сыграл для какой-то заблудшей души, чтобы та обрела покой.
К сожалению, куда чаще призраки требовали чего-то более… кровавого.
А ещё Стефан помнил, как в детстве к ним в гости приезжали друзья родителей, кажется, отец даже вёл с ними дела. Тогда оба брата обрадовались компании пухлого светловолосого мальчика, так похожего на херувима (так сказала матушка).
Тогда Драгош тоже увидел какую-то мутную фигуру в старом зеркале в гостиной и тут же рассказал Стефану.
Мальчик-херувим рассмеялся на такую глупость и со всей прямотой заявил, что Драгош — или фантазёр, или безумец.
Стефан тогда узнал, что костяшки пальцев болят, если ими ударить кого-то в нос.
Для вида огорченный поведением сыновей отец даже провёл небольшую лекцию о мирных путях разрешения конфликтов, во время которой Драгош прятал улыбку за изучением носков ботинок. Стефан сдержанно молчал, бросая предупреждающие взгляды в сторону мальчика-херувима.