Драгош!
Он заблудился. Не помнил себя, не ощущал.
Тьма и мрак, холод и привкус смерти топили в себе. Но сквозь них прорывались иные слова.
И в самой тёмной ночи ты увидишь свет. Свет тех огней, что приведут тебя домой.
Рука брата в твоей руке.
Он слышит каждый удар твоего сердца. Просто держись за жизнь.
Не ускользай.
Живи.
Сердце пропустило ещё один удар.
Его глаза закрылись — и сам Драгош весь обмяк и едва не рухнул лицом на чёрный бархат. Всё стихло.
Элен тяжело дышала, и тонкая струйка крови текла из носа.
Лунный свет уже не слепил, а комната возвращалась в привычный вид, правда, теперь тут был полный беспорядок.
— Стефан, отпусти. Что бы это ни было, оно ушло.
Только теперь он понял, с какой силой стискивал ладонь Элен и тут же разжал онемевшие пальцы. Едва не опрокинув стул, он подскочил к Драгошу, проверил пульс и дыхание, заглянул под закрытые веки.
Элен пересела в глубокое тёмно-зелёное кресло у камина с потухшими углями. Прозвонил колокольчик, и дверь почти тут же распахнулась, впуская перепуганную матушку и двух служанок.
Стефан не обращал внимания на суету вокруг и причитания матери Элен, пока осматривал Драгоша.
Это был всё ещё его брат, а не то жуткое создание из кошмаров, что предстало перед ними чуть раньше. Стефан бы сказал, что у него сильное истощение и слабость как после долгой и мучительной болезни.
— Давай переложим его на диван, — предложила Элен, кутаясь в поданную служанкой шаль из чёрной тонкой шерсти.
Когда всё более-менее утихло, а обморок Драгоша перешёл в крепкий сон, Стефан с Элен пили кофе в большой гостиной, уставшие и задумчивые.
— Хойя-Бачу? — полувопросительно произнесла Элен, разливая молоко из серебряного молочника по двум чашечкам.
Сейчас она предпочитала всё сделать сама, чтобы спокойно поговорить наедине. Стефан смотрел на пышный букет цветов на столе у широкого окна, за которым клубилась ночь.
Элен всегда любила живые цветы, Париж и старинные соборы.
Она каждый раз тосковала, когда не удавалось уехать в новое путешествие или хотя бы в Бухарест.
Стефан подумал, что общение с духами словно давало ей возможности путешествовать в иные места и времена, касаться отпечатков давно ушедших людей. Возможно, как и Драгош, который стеснялся своего чудачества и разговоров с призраками, а потому туманы рядом с поместьем были для него куда ближе долгих дорог.
Стефан думал о том, что сам он эгоистично бросал каждый раз брата наедине с призраками. Возможно, будь он чаще дома, Драгош не ринулся бы в глубины леса.
— Стефан?
Голос Элен вернул из блуждающих горьких мыслей в настоящее с крепким запахом кофе, простором светлой гостиной и шелестом платья кузины. Призраков сейчас рядом не было.
— Хойя-Бачу — лес, который славится мрачными легендами и историями. О нём говорят многое, оттуда редко возвращаются. Ступи под свод скрученных деревьев — и пропадёшь навек.
— Но Драгош пропал у кладбища Сигишоары…
— Возможно, пути призраков ведут не напрямик.
Элен закусила губу и нахмурилась. В тишине они пили кофе, каждый думал о своём. Стефан смотрел в окно, за которым снова начинался монотонный и мелкий дождь. Оба вздрогнули, когда от дверей послышался хриплый голос Драгоша:
— Я должен вернуться в Хойя-Бачу. Все беды оттуда.
И в этот миг он смотрел только на Стефана, чуть вскинув подбородок и сложив руки на груди.
Призрачный свет в глубине его зрачков немного мерцал.
========== Не поддавайся видениям ==========