Голова трещала от боли и суетливых голосов, которые теперь сливались в какую-то мешанину. Но Драгош твёрдо знал — ещё немного дороги, и они будут на месте.
Лошади нервничали, всхрапывали и пятились так, что пришлось спешиться и вести их в поводу. Даже заговоры Стефана оказались бесполезны.
Наконец Драгош вывел Призрака на маленькую полянку с поваленным с одной стороны деревом и несколькими трухлявыми пнями.
— Здесь.
— Чем мне помочь?
— Я не знаю, что это будет и чем обернётся. Так что главное, не поддавайся видениям.
Обычно для вызова мёртвого духа Драгош использовал что-то принадлежащее ему — или проделывал такой ритуал на самой могиле.
Сейчас он сам стал чем-то для духа. Но всё-таки положил на пень старый и любимый череп.
Ветер несколько раз гасил три толстые и увесистые свечи на пне, но Драгош был упрямее. Справившись с ними и дождавшись ровного пламени, он достал флягу с заранее заготовленным напитком, настоянного три цикла луны на корне полыни.
Горький и терпкий, с вяжущим вкусом на языке. Половину Драгош вылил прямо на землю вокруг пня со свечами, как дар мертвецам. Где-то вдалеке послышался странный звук, то ли вой, то ли стон. Сейчас неважно — Драгош тянулся мыслями к тому, что было внутри.
И оно откликнулось — почти сразу, как дремавший до поры-времени зверь на зов хозяина.
Неявная фигура без лица, от неё веяло холодом и мраком, таким, от чего сжималась сама душа от прикосновения к этому созданию.
Драгош покачнулся на ватных ногах и вцепился руками в пень, опираясь на него. Перед глазами всё плыло, а сердце жгло холодом. Он знал — все призраки Хойя-Бачу сейчас тянутся сюда.
— Что ты? — хрипло обратился он к фигуре, которая забирала его дыхание, слова и воспоминания.
Твоя смерть. Голос ударил в голову, сжимая её в тиски.
— Ты убьёшь меня?
Ты и так почти мёртв. Я заберу то, что по праву моё.
— Почему?
Однажды ты уже был здесь, среди нас. Ты говорил с нами, шептался с нами. Ушёл слишком глубоко за границу жизни.
— Я вернулся…
Он заблудился тогда — и терял себя. Драгош вспоминал истории призраков, бесконечные, требовательные. Мир гас перед глазами, растворялся среди тумана и мерцающих огней.
Тебя вернули. Жизнь. Но ты — смерть. Я — смерть. Твой собственный дух. Остаток твоего посмертия.
Драгош с ужасом посмотрел на фигуру, которая витала перед ним.
На часть своей души, которая умерла тогда в путешествии по Хойя-Бачу в поисках ответов о границах жизни и смерти. О том, что ждёт за порогом.
Призраки звали его всё это время, как своего. Ему уже не надо быть живым.
Но почему он всё ещё жив?
— Стефан!
Смех отдался гулом в голове, перед глазами плясали противные огоньки, не давая разглядеть ничего толком. Он не видел Стефана, не ощущал его рядом с собой.
Только внезапное одиночество среди леса мертвецов и гула голосов.
Жизнь вытянула тебя обратно. Вернула — но ты связан с ней. Ты пьёшь жизнь, чтобы быть живым. Ты убиваешь собственного брата.
— Стефа-а-ан!
Покорись. Обрети покой. Или так и будешь тянуть жизнь. Смерти не место рядом с живыми.
Драгош стиснул зубы, ощущая, как с каждым шагом у него становится всё меньше вдохов и выдохов, как сердце затухает. Его касались призраки, он ощущал под пальцами бестелесные ладошки детей, чувствовал рядом дыхание усталого рыцаря.
— Ст…
Ничего нет. Драгош хватал ртом воздух, пытаясь выговорить слова, которых нет. Слепо шарил пальцами, не сразу понимая, что роет ногтями сырую землю.
Где-то неистово ржали кони.
Ты уже один из нас.
Так просто и легко — умереть. Почти, как сон. Шаг в небытие и тишину без голосов, ноющего сердца и постоянного холода. Ведь ничего больше не будет.
Всё это время он жил благодаря брату с того дня на кладбище Сигишоары и возвращения благодаря его сделке с призраками. Но призраки всегда требуют свою плату.
Они не получат ещё и его брата.
Только ещё один последний вздох…