— Проклятье, Себастьян! Я не могу так больше!
— Что?
Бен щёлкнул зажигалкой и долго молчал. А потом честно сказал:
— Я устал. Я не могу так больше. Ещё одна такая неделя — и можешь и для меня копать могилу. Вернись… к нам всем.
— Я не знаю, как жить дальше.
— Когда ночь закончится, а она закончится, где-то там будет новый рассвет. Просто считай рассветы, а не пустоту между ними.
Себастьян его услышал. И на следующий день приехал в офис раньше других и закопался в бумаги. Он считал рассветы.
Бен тоже потерял близкого человека. И теперь не знал, что ощущает больше — страх, странную радость или боль с ноткой безумия при виде призрака Делии.
Мёртвая девочка с такими же ясными глазами, как и при жизни.
Но утренний воздух сейчас полнился лишь туманом и звоном непослушных ключей в замке.
— Готово! — наконец возвестил Себастьян, справившись с явно старым и заедающим замком. — Как же тут тепло, а!
— Одеваться не пробовал? — со всей очевидностью посоветовал Бен, тыча пальцем в тонкую рубашку под распахнутым пальто брата. — Почему-то на байке ты в трёх слоях одежды, а как в машину садишься — так пляжная мода.
— Так тепло же в салоне.
— Бен прав. Простудишься, Себастьян.
От появления Мируны за спиной оба едва не вздрогнули и резко обернулись к ней. Она бродила до этого по заброшенному и заросшему саду, сама похожая на тёмный призрак.
Сейчас уже не такая худая, как после смерти Делии, с той крутостью бёдер и плавными линиями фигуры, что появляются у некоторых матерей.
Она прошла в дом сразу за Себастьяном, следом Бен.
Мама всегда говорила, что дом, в котором она провела большую часть детства, навевает странные мысли. Она словно ощущала себя не на своём месте.
Или так, будто сам дом считал её лишней. На этих словах она обычно замолкала и предпочитала обрести внутреннее успокоение в более понятных вещах — документах, уходу за кустовыми розами или изучением французского, которым увлеклась два года назад.
Но Бен здесь ощущал себя вполне спокойно.
Подавив зевок и озираясь в полутёмной прихожей, он только сейчас понял, как отчаянно хочет спать после долгой ночи, наполненной мутными огнями за окнами машины и голосами в тумане. И то ли от такого сонного состояния, то ли от видений на дороге ему на мгновение показалось, что в холле на кушетке кто-то сидит.
И даже не шёпот, а смазанные отголоски слов: «я рядом».
Всё тут же пропало.
— Ты идёшь? Предлагаю найти спальни в этом лабиринте, — Себастьян уже наверняка осмотрел ближайшие комнаты.
Бен сморгнул и лишь молча кивнул. Настроения особо болтать не было даже у него.
Спальни нашлись достаточно быстро — одна на первом этаже, другая на втором.
Дом словно ждал их.
Или его обитатели, неважно, зримые или нет.
— И что мы тут будем делать? — с лёгким раздражением в голосе уточнил Себастьян, который не привык действовать без какого-либо плана, хотя бы схематичного.
Все трое собрались в уютной, хотя и кажущейся огромной гостиной, с чайным грогом, сэндвичами и некоторой озадаченностью.
Когда оба брата проснулись, начинался ранний вечер, а Мируна под странные напевы из маленькой колонки уже суетилась на кухне, чтобы приготовить нехитрый перекус.
Кухня больше походила на лавку ведьмы. Пучки сушёных трав, развешанные под потолком, на полках в полупустых шкафах ровные ряды пачек соли в картонных коробках, дышащая на ладан техника, как и все электроприборы в доме. Здесь словно с неохотой признавалось право на что-то современное.
Телефоны тоже барахлили и едва ловили интернет.
— Думаю, надо залезть на чердак, — Бенджамин с удовольствием уминал свой сэндвич, наслаждаясь копченой индейкой и тягучим сыром чеддер. — Все тайны всегда хранятся на чердаках. Или на кладбище прогуляться. Навестим бабушку.