========== Глава 3. Умчаться с Ветром ==========
Ритм. В коллективной работе главное — соблюдать ритм. Стоит его нарушить, и весь слаженный механизм даст сбой, и потеряется самое бесценное — время. Именно эту нехитрую истину Асахе весьма доходчиво объясняли на хозяйской кухне, куда его и направили быть мальчишкой на побегушках.
Повар, Мо-сама, грузный японец с тремя подбородками и вечно лоснящейся кожей, невзлюбил юношу с первого же взгляда. Он не чурался возможностей отвешивать ему оплеухи за каждую оплошность. А набиралось их у неопытного Асахи немало: то рассыплет крупу, то не вовремя вынесет отходы, то что-нибудь уронит, то, задумавшись, застынет на одном месте и помешает изящной шарообразной фигуре главного повара пройти по прямой траектории… «Неуклюжий ленивый балбес» — было самым мягким ругательством, которое юноша слышал в свой адрес от Мо. Он то и дело доводил парня до белого каления, но Асаха терпел, стиснув зубы, ради того, чтобы продолжать быть в поместье.
Помимо Мо-самы и Асахи на кухне мелькал еще и помощник повара — Таке-сан. Он был полной противоположностью своего начальника: походил на скелет, обтянутый кожей. Юноша вообще удивлялся, как он еще передвигается с таким худым телосложением и черными кругами под глазами. Таке-сан был молчалив, беспрекословен и во всем поддакивал главному повару. Стоит ли говорить, что юноше он совсем не нравился.
Асаха же занял должность некого юнца, которого очень кстати выгнали за воровство в хозяйских погребах. И, хоть парень его и не знал, его незримая тень всюду преследовала парня, потому что за что бы он ни взялся, он непременно слышал, что предыдущий малец был сильнее, быстрее и сообразительнее.
Через четыре дня изнуряющего труда Асаха, наконец, поймал его, ритм. И, к своему великому удивлению, обнаружил, что у него стало появляться свободное время. Как и у остальных работников кухни, от которых юноша сразу же сбегал. По иронии судьбы, юноша сбегал в конюшню, которую совсем недавно покинул. Там ему неизменно был рад Чиё. Радости к встрече прибавляла еда, оставшаяся с хозяйского стола, которую Асаха приносил в угощение. По правде говоря, ее оставалось немерено, и, что не съедалось, безжалостно шло на выброс. Для юноши, попавшего в дом феодала с бедных, а в особо голодные года, вымирающих улиц, выглядело диким такое расточительство. В то время, как поместье процветало, а столы в нем ломились от яств, за его пределами люди каждый день боролись за свое существование, живя впроголодь.
«Такова жизнь, сынок, — философски приговаривал старик, когда пьянел, — такова жизнь. Токугава-саме нет дела до голодающих. Ему вообще ни до кого нет дела. Его заботит только его репутация перед императором». Асаха всегда отмалчивался, не желая поддерживать разговоры, которые могут выйти боком. Когда совсем темнело, он уходил к заветному пруду и находился там в надежде, что Хоши придет. Но она не приходила.
Хоши… Попав во дворец, он действительно стал видеть ее чаще, но почти всегда она была с сопровождением. Он почтительно кланялся ей при встрече, на что она слабо кивала головой и, совсем не глядя на него, тенью проскальзывала мимо. Они так и не говорили с тех пор, как девушка сказала, что скоро будет принадлежать другому, и дело было даже не в том, что не было подходящего момента. Дело было в Хоши. Это она испуганной ланью пыталась сбежать в соседнее помещение, едва в дверях появлялся Асаха.
Юношу странное поведение девушки не обижало, а, скорее, наоборот, обнадеживало. Оно означало, что ей не все равно. Он кожей чувствовал ее волнение, когда они по случайности оказывались рядом. Иногда ловил ее взгляд: кроткий, осторожный, изучающий. Асахе нравилось, как на ее бледной аристократичной коже вспыхивал румянец смущения, когда он замечал ее любопытство.
«Не верю, что это невинное дитя отдают в жены тронувшегося умом вояке» — с негодованием думал юноша. В том, что у Рё не все в порядке с головой, он даже не сомневался. Не проходило и дня, чтобы он не ударил кого-нибудь из подчиненных, и Асаха с омерзением представлял его рядом с Хоши.
«Хоши, ты сошла с ума! Что ты делаешь?!» — ревел от безысходности здравый смысл, но девушка его проигнорировала, приняв из рук служанки-подростка очередную охапку покрывал.
— Но госпожа! Их уже шесть! Зачем вам столько? — изумленно спросила девочка.
Хоши смерила взглядом собравшийся ворох и с удовлетворением заметила, что этого для ее задумки должно хватить.
— Юи, по ночам здесь очень холодные полы, а еще сильно дует с оконных ставней. Боюсь, что если их не подоткнуть, я простыну, — девушка демонстративно кашлянула в ладонь для убедительности. Глаза служанки в удивлении расширились: