— Честно скажу — сестра размышляла долго. Ничего, говорит. Ты, конечно, придурок. Трус, к тому же. Подвигами себя не отметил. Но какой-никакой, а все-таки царь трети мира. И сын Крона, к тому же. Может, еще со временем и остепенишься. Главное — на публике попытайся себя уж как-нибудь да изобразить…
— Силы небесные! — простонала я, воображая, что из Клима могло вылупиться на публике.
Двое прохожих из тех, кто встал пораньше, шарахнулись и посмотрели опасливо.
— Обижаешь, — почти весело откликнулся гостенек, — на смотринах я-то как раз переступил через себя и внушал страх и трепет. Был, как и полагается, надменен, величественен, не говорил — вещал, венец на пальце не крутил, невидимкой не шастал… ничего не украл, кстати. И не сдох со скуки —, а вот это было самым удивительным. Образцовый, в общем, царь подземного мира, даже облик принял соответствующий. Зевс с Посейдоном чуть со смеху не лопнули. Кора, кажется, была тоже под впечатлением…
— То есть, стоп… — зевота пропала, придушенная тонной удивления. — Вы с ней, что же, виделись? А это самое, что она танцевала, а ты ее увидел, вызвал колесницу, похитил… там еще нарцисс был.
Ну, уж если я что-то помнила из мифологии — то этот миф. Помимо подвигов Геракла. И эпизодических знаний о Тесее и Персее.
— Кирие… — тяжкий вздох о моей заблудшей душе. — Забудь об этой, не побоюсь вашего языка, голимой аэдской пропаганде! Это была самая обычная олимпийская свадьба. Смотрины. Танец невесты. Похищение невесты — таков обычай. Дар, то есть, нарцисс. Мать, показывающая свое горе — еще один обычай… хотя признаюсь, Деметра тут переусердствовала. Для Олимпа это было традицией. Вот, правда, танцевать Коре пришлось слишком долго: когда я увидел, я малость…
— Пришибся зрелищем? — подсказала я.
И впервые увидела на лице Клима подобие смущенного румянца.
— Да уж, мягко сказано. Она меня потом еще упрекала: сколько можно было торчать за кустами и медлить? С колесницей я тоже основательно все провалил. Не поверишь: Посейдон даже уроки со мной проводил. «Хватаешь ее — прыгаешь на колесницу, хватаешь — прыгаешь, хватаешь — прыгаешь…»
— На манекене тренировались? — спросила я, пытаясь сохранить серьезное выражение лица.
— На Гермесе, — хихикнул Клим. — Гестия отказалась, Афина сразу предупредила, чтобы не смели ее красть. А племянник признавался, что в жизни так не ржал… Ну, а я… в общем, наверное, не следовало спрашивать, поедет ли она со мной. Ну, а вдруг она бы испугалась. Или ей больно было бы.
Мне как наяву вообразился фэйспалм всего олимпийского населения.
— …в общем я договорился до вопля Коры «Клянусь серпом Крона, да кто из нас кого похищает?! Хватай меня уже!» — потом еще чуть ее не уронил, а к тому времени еще мои кони — тоже с немалым чувством юмора — уже решили тронуться с места… очень неудобно бежать за колесницей в свадебных одеждах, да еще и с невестой на руках, знаешь ли.
Я засмеялась в голос, рискуя обидеть своего спутника. Он, правда, не обиделся. Усмехнулся, взъерошил волосы.
— И это, как говорится, было только начало. Дальше она меня увидела в настоящем обличии. Потом была грандиозно проваленная мной сцена, в которой жених должен овладевать принадлежащим ему… Ну, кто ж знал, что невеста должна отбиваться и кричать, а меня парализует с первого ее крика. В общем, Деметра, там, наверху, продолжала играть в грандиозную олимпийскую свадьбу, а я совершал ошибку за ошибкой, поступая слишком… не по-олимпийски. Ну, а потом трусость взяла свое.
Он замолчал и шел теперь рядом со мной с таким видом, как будто ничто на свете его не интересовало.
— Ты ее отпустил, — проговорила я наконец. — Без всяких распоряжений Зевса.