Итак, Дадли провёл время на тренировке, потом любящие родители отправились за необходимыми для занятий боксом вещами, список которых написал тренер, потом завернули в кафе, чтобы отметить удачное начало Дадличкиной спортивной карьеры, потом отправились в парк… В общем, про племянника вспомнили не скоро. Но на сей раз я был не в претензии — сам был занят.
Ужин тоже прошёл тихо и мирно: Петуния просматривала брошюру о здоровом питании, которую им подсунул тренер, Дадли, сосредоточенно сопя, в очередной раз перечитывал написанные чётким крупным почерком рекомендации… не иначе, как наизусть учил. Сам же Вернон уткнулся в газету, из-за которой доносились только похвалы Петуньиному кулинарному искусству. На ужин был омлет с сыром, отварная говядина тонкими ломтиками с тушёными овощами и черносливом, а на десерт — небольшие покупные пирожные — типа безе, но какие-то более воздушные. Они прямо таяли во рту, и Дадли с Верноном съели по несколько штук. Парочка досталась и мне, меня окончательно перестали обделять едой, что не могло не радовать.
После ужина я хотел было помыть посуду, но Петунья приказала нам обоим подниматься к себе и садиться за уроки, мол, попозже проверит. Мы разошлись по комнатам, но минут пять спустя ко мне постучал Дадли.
— Можно я у тебя уроки сделаю? — вполне вежливо промямлил он. — А то у меня так воняет, что голова болеть начала.
Ох, чёрт! Про рыбу-то я и забыл! Пора её вынимать, а то точно весь коридор пропахнет, и в мою комнату вонь пойдёт. Пойду и вытащу сегодня же, когда родственнички уснут. И отказывать Дадли не буду — сегодня он, вроде, вменяемый. Вот что любимое дело с человеком делает!
Я предложил Дадли принести ещё один стул и подвинулся, чтобы он мог сесть рядом, а сам продолжал методично делать задание по математике. Примеры с простыми дробями, которые мы повторяли на сегодняшнем уроке, я уже сделал, теперь пошли десятичные. Дадли, притащивший стул и усевшийся рядом, пыхтел, наблюдая, как я быстренько решаю примеры. Я не обращал на него внимания — с десятичными дробями всё было не так просто. Во-первых, я чуть не спалился, когда мы стали повторять таблицу умножения — оказалось, что англичане умножают не на десять, а на двенадцать, а во-вторых, в десятичных дробях они вместо запятой ставят точку. Зато запятую ставят там, где мы отделяем нули в больших числах. В общем, сплошная головоломка, отвлекаться мне было некогда.
Так что, только когда я отложил тетрадь, узрел несчастные глаза Дадли.
— Гарри, — неуверенно пробормотал он, — я ничего не понимаю… Может быть, ты мне объяснишь? Обещаю, я больше не буду называть тебя ненормальным…
Я вздохнул. Желание послать кузена в пешее эротическое путешествие было очень сильным, но… с другой стороны, пришёл вежливо, попросил, как человек. Может, он не так уж и безнадёжен, и в отрыве от своих приятелей терпим в малых дозах?
— Хорошо, — ответил я. — Значит, тут нужно делать так…
То ли я оказался лучшим учителем, чем мисс Трамбль, то ли Дадли наконец-то решил использовать мозг по назначению, но мои объяснения он понял. И даже решил примеры почти без подсказок. А когда закончил решать, замялся и пробормотал:
— Гарри… извини… и… спасибо…
А потом сгрёб со стола учебники и тетради и торопливо ушёл к себе.
Дадли извинился… Вот теперь в лесу точно сдох самый большой медведь… Или это опять-таки связано с тем, что изменился я? Возможно, заклятия, заставлявшие родню ненавидеть Гарьку, были завязаны строго на него, а я… Я — не он, пусть этого не докажет ни одна экспертиза ДНК. И да, это здорово, конечно, что Дадли стал видеть во мне не только грушу для битья, но… Мне слишком хорошо были доступны гарькины воспоминания. Не беспокойся, Дадли, я не трону тебя… до тех пор, пока ты будешь вести себя прилично, я даже буду время от времени помогать тебе, чтобы ты чувствовал себя обязанным, но… Нам не быть с тобой друзьями, как никогда не быть роднёй с Верноном. Да и с Петуньей, по большому счёту, тоже. Пока мы просто союзники, вынужденные терпеть друг друга, надеюсь, что так останется и впредь.