Ждать Эбби надоело, и она прильнула к Амону, обнимая. Носом взъерошила ему волосы на затылке.
— Кофе подождет, — пробормотал Амон. — Такое утро чудесное.
Эбби не возражала задержаться в постели, только взвизгнула и рассмеялась, когда Амон перевернулся, опрокидывая ее на кровать.
Амону всегда нравились люди. Такие быстротечные, но в то же время… живые. Способные удивляться каждому новому дню, радоваться мелочам, испытывать ощущения. Амон видел некоторых древних богов: они настолько забывали, что это такое, что просто окаменевали. Меньше всего ему хотелось стать похожим.
Когда-то именно так они сошлись с Анубисом, тогда еще совсем юным по меркам богов: он часто приходил из Дуата к Сету, который показывал ему мир людей. И Анубис тоже был способен удивляться, испытывать яркие, чисто человеческие эмоции. Даже сейчас.
Что Амон не любил в людях, так это их страсть к стереотипам. И по ним уж наверняка бог солнца никак не мог делить постель и жизнь с монстром, который может его убить.
Тем более, боги, в отличие от людей, после смерти не уходят в загробные миры. Они просто… исчезают.
Амон плевать хотел на стереотипы.
Но кофе всё-таки чуть не упустил, задумавшись о людях. Точнее, о кошмарах. Раньше Амону крайне редко снились сны и почти никогда кошмары, но в последнее время пару раз бывало, что он просыпался ночью от липких ужасных видений. Точнее, в этих снах не было ничего, просто тьма.
Мрак. Без света. Без солнца.
Самый сильный страх Амона, хотя он знал, что сны — это просто сны. А уж эти точно не были предвестниками чего-то ужасного, просто напоминали о прошлом. О том, что теплый и яркий бог солнца видел всякое — просто это не гасило его свет, а заставляло разгораться ярче.
Амон стоял перед плитой, где уже выкипал кофе, и Эбби, приподнявшись на цыпочки, положила ему подбородок на плечо, заглядывая:
— Тебе не кажется, что готов?
— Ой, извини, — Амон спохватился и снял кофе, разливая его по чашкам. — Задумался.
— О чем-то важном?
— Нет, ничего такого.
Анубису кошмары за тысячи лет снились часто, так что Амон хорошо понимал, что сделать с ними ничего нельзя. Да и не то чтобы его это как-то напрягало. Скорее, заставляло втайне гордиться: совсем как у человека всё!
— Ну и пожалуйста, — фыркнула Эбби. — Не хочешь и не рассказывай.
Она уселась прямо на стол с чашкой кофе. Уже успела надеть свитер, так что теперь болтала обнаженными ногами и говорила, что ей надо в галерею Нефтиды. Она надела темные очки в виде сердечек, которые привезла из Америки и просто обожала.
Эбби вообще пока не знала, чем хочет заняться. Тысячи лет она как монстр спала и видела сны о мире людей глазами со змеиным зрачком. Теперь, оказавшись здесь, она хотела всего и сразу. Даже Амон терялся от ее энергии и не знал, куда ее направить. Пока Нефтида не взяла дело в свои руки: теперь Эбби с головой окунулась в современное искусство. Даже сама что-то рисовала и показывала Амону.
Он кивал и надеялся, что хотя бы верно понимает, где у рисунков верх, а где низ.
Эбби, правда, не обижалась, если он что путал, и тоже предпочитала формы попроще, а цвета поярче. В последнее время она увлеклась комиксами, и в этом Амон уже мог поддержать ее. «Смотри, мы сами как супергерои!»
Всю квартиру заполнял солнечный цвет, он же окутывал фигурку Эбби в светлом свитере. Подойдя к ней, Амон аккуратно обнял, провел носом по ключице. От Эбби пахло чем-то легким цветочным, может, фиалкой. А когда поднималась теплая, ласкающая сила Амона, казалось, что это пахнут нагретые на солнце медовые цветы.
— Тебе еще мальчиков будить, — хихикнула Эбби.
— Ага.
— Опоздаешь!
— Ага…
Попадать в Дуат из любого места его принцы, Анубис и Гор, могли без проблем. Для них это было как дыхание. Остальным богам требовалось приглашение — или чтобы их перенесли. Только Амон как глава пантеона мог приходить сам. Для него это было не так легко, но что-то сродни открытию двери, которая немного присохла.
Дверь отельной комнаты Амон открыл, разумеется, с ноги, громко возвещая о своем прибытии. Ну, они же всё равно разбудить просили?