Лин сидел рядом, не касаясь брата, съежившийся от холода, какой-то потерянный, растерявший все иголки. Нейтан был близок с Брендоном, пока не уехал. Но когда тот и Лин остались вдвоем, наверняка они тоже сблизились. Может, сейчас Лин тоже пытается осознать мысль, что Брендона больше нет.
— Пойдем к реке, — предложил Нейтан. Ему хотелось расшевелить брата.
Тот глянул с искренним изумлением:
— Сейчас?
— Да тут пять минут. А мать говорила, выезжаем в девять. Есть время.
Нейтан сделал хороший глоток кофе, довольный своим внезапным озарением. Речку любили все дети Эшмор-хауса: летом купались, зимой просто гуляли. Она никогда не замерзала, даже в мороз.
— На речку, где вы мне прыгать не давали? — хмыкнул Лин.
Там были деревья, которые клонились к воде. К ним прицепили веревку, если ухватиться за нее и хорошенько разбежаться, то можно провести пару волшебных мгновений, буквально паря в воздухе. Главное, потом вовремя отпустить привязанную к веревке дощечку и взметнуть побольше брызг, рухнув в реку. Пару раз Нейтан больно бился о воду, но это никогда не останавливало.
— Ты ходил за нами с Брендоном хвостиком, — поддразнил Нейтан. — Когда был совсем маленьким. И плакал, если мы не брали тебя в свои игры.
— Я так хотел с этой веревкой прыгать! А вы вечно считали меня маленьким.
— Да нельзя тебе было.
Нейтан сказал это почти с досадой, и Лин, до того явно веселившийся, посмотрел с удивлением:
— В смысле?
— Ну… из-за сердца…
Нейтан не понимал, что он сказал не так, но видел, как изменилось лицо Лина. Вмиг он из веселого подростка превратился в замкнутого и закрытого. Нейтан почти услышал хлопок, с которым брат закрыл внутреннюю дверцу.
— Тоже хотел запереть меня в доме, сунуть под стекло, как мертвого мотылька? — холодно осведомился Лин. — Ты не так уж отличаешься от матери. Или от отца, которому всегда проще промолчать.
Нейтан на миг разозлился, но ярость быстро потухла. Он пробормотал что-то вроде «извини» и уткнулся в чашку с не допитым кофе. Меньше всего на свете Нейтан хотел быть похожим на родителей. Но куда больше его сейчас угнетали воспоминания, после которых он стал считать Лина хрупким. После которых действительно не пускал его к их активным играм с Брендоном.
Лин вряд ли помнит, ему тогда было лет пять. А вот Нейтану исполнилось двенадцать. Он пришел после школы и знал, что Брендона задержали за очередную беготню по школьным коридорам, а вот Лин уже дома, так что они могут пойти на речку. Брендон догонит.
Нейтан искал брата по дому, представляя, как они устроятся на травке, уже по-весеннему теплой. Но брата не было. Как и родителей. Тогда еще не было мобильников, так что Нейтан просто ждал. Потом пришел Брендон, но он тоже ничего не знал.
Родители вернулись к ночи, когда Нейтан и Брендон уже не первый час сидели в гостиной, испуганные и взволнованные. Тогда они уже не сомневались, что-то случилось.
Родители вернулись, но Лина с ними не было. Отец пояснил, что тот в больнице, где подлечат его сердце. Увидеть нельзя, но он вернется, как только врачи закончат.
— Если вернется, — резко сказала мать.
Эти слова врезались в сознание Нейтана. Он знал, что отец не ходит из-за сердца. Он боялся, что теперь и с Лином случится что-то плохое — или он вообще умрет. Нейтан был достаточно взрослым, чтобы понимать, что такое смерть. Но она казалась далекой и нереальной. Не тем, что приходит внезапно и может забрать брата из соседней кровати.
Нейтан всю ночь проплакал в подушку, тихо, боясь, что Брендон в соседней комнате услышит. Но тот и сам на следующее утро выглядел подавленным.
Лин вернулся домой через пару недель. Худой, бледный, но с порога заявивший Нейтану, чтобы тот не смел трогать его новый паровозик, который подарили родители.
С тех пор Лин больше не попадал в больницы так стремительно и внезапно, но тогда Нейтан стал пристальнее следить за братом. Тот уставал быстрее других, часто предпочитал оставаться дома, иногда тер грудь, но в целом, был обычным ребенком.
Нейтан не умел быть старшим братом, не понимал ни в детстве, ни сейчас, как вести себя с колким и решительным Лином. Но очень бы хотел. Он утопил в чашке с кофе свое беспокойство и воспоминания о той мрачной ночи, когда думал, что брат может умереть.
— Лин…
— Что еще?