— Гарри, Пэнси Паркинсон никогда не была моей любовницей. Ни, тем более, твоя подружка детства, Гермиона. До них обоих мне нет никакого дела, — ответил блондин.
Потемневшие, грозовые очи Драко, словно лазером прожигали меня насквозь. Моя душа стала плавиться и гореть, а тело жило само по себе, откликаясь горячо на близость Малфоя. Как-бы я не злится на блондина и ругался, но на самом деле я сходил с ума по нему. Эти его руки, горячие пальцы и губы, я перетекал в него и не хотел отстраняться от Драко. Я прижался к нему ближе и положил свои руки на его плечи.
— Ты им не рассказал о нас, о нашем соглашении, о том идиотском пари, которое мы заключили в Лондоне? — спросил я.
— Я же не идиот, Поттер! Ты вообще за кого меня принимаешь? — усмехнулся блондин. — Но если ты хочешь, чтобы я это сделал, мы легко можем вместе им сказать. Представь их реакцию о новости, что через три месяца ты сам придёшь ко мне и мы займемся любовью с тобой.
— Да ты — невозможный… Держи карман шире.
И вдруг Малфой стал холоден. Он отстранился и сухо проговорил:
— Поттер, ужин через десять минут, спускайся вниз, мы все ждём тебя.
Драко вышел из детской и даже не обернулся. Я прошёл к зеркалу и взглянул на себя: лохматый парень, красные от смущения щеки, горящие от желания глаза, дрожащие руки. Я сел на стул и прижал ладони к щекам. Я лег головой на стол и задумался. Но тут передо мной предстала старушка Женевьева. И когда только успела войти?
— Ну, и чего ты хандришь? Все уже внизу и ждут только тебя. Вставай и пошли, — произнесла она.
— О, бла… благодарю, — ответил я.
— После поблагодаришь, красавчик, когда покушаешь. В мою молодость «спасибо» говорили после еды. Пойдем, малыш будет спать, пока ты поужинаешь с нами. Я включила радио няню, мы узнаем наверняка, если ребёнок вдруг проснется.
Когда я вошел в трапезную, мне навстречу поднялся Драко, Пэнси и Гермиона помахали мне руками, леди Нарцисса тоже поднялась и обняла меня, сказав:
— Добро пожаловать, дорогой мистер Поттер!
Я поцеловал её руку и обнял в ответ. На ней было элегантное чёрное платье, изумрудный кулон на шее и золотой браслет с изумрудами на руке. Нарцисса Малфой, как и тетушка Женевьева, как Драко и Пэнси с Грейнджер, тоже была загорелой, а не такой бледной и прозрачной, какой я её помнил по Англии.
— Я очень рада, что вы приехали, Гарри. Я боялась, что если вы не согласитесь, то мой внук тоже не приедет, а это разобьет в конец сердце моего сына, — проговорила женщина.
— Мама!
— Все, Драко, молчу я, молчу. Знаете, Гарри, я ведь могу к вам обращаться не официально? Так вот, раньше я боялась мужа, а также Того — Кого — Нельзя — Назвать, Пожирателей, а теперь…
— Мама! Не надо!
— А теперь я боюсь только моего сына Драко, а ещё тетю Женевьеву. Драко очень строг ко мне, не даёт мне плакать, совсем не даёт. Но я на него не в обиде, сын это делает по любви ко мне. Ну, да ладно. Простим ему его строгость. Я сегодня наблюдала за вами, Гарри и за моим внуком. Вы такой хороший, вот бы стали моим затем, ведь мой Драко…
— Мама! Прекрати, пожалуйста!
Я открыл рот от удивления. Леди Малфой никогда так много не говорила в мэноре, на сколько я помню. Она очень изменилась: этот её загар, натруженные в мозолях руки, коротко подстриженые ногти, вместо причёски простая дуля на голове. Удивительный контраст. А она, тем временем, продолжала говорить:
— Драко всегда был к вам не равнодушен, а вы к нему, это было сразу видно. А ещё вы любите цветы, это я поняла, когда увидела через окно сегодня днем. Мои любимые цветы розы, а ваши? А вам нравятся хризантемы? У меня их полно и самых разных сортов, а ещё сирень и жасмин. Вам по-душе сирень и жасмин?
— МАМА! — воскликнул блондин. — Дай Гарри ответить хоть на один из твоих вопросов! Por favor, madre! — Вдруг на испанском заговорил Малфой.
— Да перестань ты мне рот закрывать, Драко! Дай мне с мальчиком пообщаться! Тиран! Ты такой-же, как Люциус… Пусть земля ему пухом будет. — На глаза Нарциссы навернулись слезы. — Ох, сейчас ещё и тётя Женевьева ругаться начнёт. Они на меня, Гарри, ругаются, когда я плачу. А как не плакать? Ох, простите меня, мой мальчик. Увидела вас, Гарри, и все прошлое всплыло наружу.
— Кто-то очень древний сказал: «Оставьте мёртвым погребать своих мертвецов», — ответил я, цитируя Евангелие, — то есть прошлое должно быть погребено в прошлом, а живым надо жить и стремиться вперед, леди Нарцисса.