Коди помнил такие моменты. Он заходил на кухню, отец поднимал глаза, щурился, вспоминая, что нужно поправить очки, и поправлял их. После он снова смотрел на Коди долгим непроницаемым взглядом и только кивал в знак приветствия. Мама обычно хлопотала рядом у плиты, успевая смотреть по маленькому телевизору на холодильнике очередную передачу, и эмоционально взмахивала поварёшкой каждый раз, когда что-то её удивляло.
— Как прошёл день?
Этот вопрос мог иметь множество вариаций, но для Коди он каждый раз подразумевал одно и то же: «Как дела в школе? Хорошо ли прошли занятия? За все ли домашние задания он получил положительные оценки? С кем сегодня разговаривал?»
Поначалу Коди пытался найти подход к монотонной беседе, которая повторялась из раза в раз. Иногда он думал, что постоянно проживает один и тот же день, когда попадал домой. Этот день был настолько гнетущим, что в какой-то момент он стал задумываться, а было ли когда-нибудь иначе?
А было ли вообще это «было»?
Он рылся в своей памяти и с ленивым разочарованием понимал, что не может припомнить ничего, кроме такого же порядка вещей.
Ничего не было, Коди, шептал гадкий голосок ему на ухо.
Ни-че-го-не-бы-ло.
Он прокручивал в голове много раз эту фразу, пока не пришёл к выводу, что его воспоминания похожи на мазок кисти краской. Что-то он помнил хорошо, отчётливо, а что-то — плохо, и это «плохо» словно было покрыто туманом. Некоторые моменты вообще скрывались в тумане полностью, и порой Коди не понимал, воспоминания это или всего лишь игра воображения.
А потом что-то изменилось.
Коди хорошо помнил тот день, когда Кириан впервые встретил его у ворот школы и предложил прогуляться. Предложение было внезапным. Даже странным. Та девятиэтажка сначала показалась Коди совершенно недружелюбной. На крыше веяло холодом. Он долго не осмеливался подойти к краю крыши. Даже смотреть вдаль было страшно.
Река Ева искрилась в лучах заходящего солнца, а далёкий берег Старого города выглядел совершенно серым. Отсюда можно было легко увидеть кладбище, которое начиналось вблизи от моста, стоило только ступить на землю. На том кладбище Коди никогда не был, но слышал, что пусть Старый город и считался заброшенным местом Дуплекса, но хоронили людей до сих пор именно там.
В тот день закат был ярко-красным. Они с Кирианом просидели на крыше до самой темноты и вернулись домой, когда отец уже дремал в комнате. Дверь открыла сонная мать. С тех пор такие прогулки стали неотъемлемой частью жизни Коди, пусть и оттягивать момент возвращения домой уже было незачем.
Коди достал блокнот из кармана, сверив дату и время захода солнца. Он исписал уже больше половины страниц, а значит, когда-то придёт время заводить новый.
— Так когда ты начал общаться с Феликсом? — повторил вопрос Кириан, когда Коди, захлопнув блокнот, пошёл дальше.
— Мы не общаемся, — ответил Коди, втянув голову в плечи в надежде спрятать шею от морозного воздуха.
— Понятно. Запретная тема.
— Что?
— Школа, — улыбнулся Кириан. — Ты, наверное, не расскажешь даже о том, что сегодня давали на обед.
— Феликс никак не связан с школьными обедами.
— Значит, вы не друзья.
Коди насупился. Он не хотел, чтобы тема о Феликсе развивалась дальше. Запихнув больную руку поглубже в карман, он отогнал дурные мысли о разговоре с Феликсом. Если бы толчок был хоть немного сильнее, он и правда мог бы его убить…
Жжение в руке резко усилилось. Сжав пальцы в кулак, Коди стиснул зубы, стараясь не подать вида, что ему больно.
— У нас есть ещё время до захода солнца.
Кириан был на удивление затихшим.
— Хочешь, сходим в закусочную? Ты, наверное, голоден, — предложил он.
— Нет! — нервно воскликнул Коди, однако, опомнившись, повторил спокойнее. — Нет…
Они остановились. Кириан встал напротив него, преграждая дорогу.
— Что происходит, Коди?